– Деньги, что я тебе проиграл, твои, – возразил Харниш. – И не думай отдавать их мне обратно таким манером. Не стану я спорить с тобой и денег твоих не возьму. Но вот что я тебе скажу, Джек: сегодня счастье тебе улыбнулось; ну, а скоро оно улыбнется мне, и я отыграюсь. Вот погоди, когда начнется горячка. Тогда-то у нас с тобой пойдет игра крупная, под стать настоящим мужчинам. Согласен?
Они пожали друг другу руки.
– Он наверняка обернется в срок, – шепнул Кернс на ухо Беттлзу. – Ставлю пятьсот долларов, что Время-не-ждет будет здесь через шестьдесят дней, – прибавил он громко.
Билли Роулинс ответил на пари, и Беттлз в полном восторге бросился обнимать Кернса.
– Черт возьми, и я хочу поспорить, – сказал Олаф Гендерсон, оттаскивая Харниша от Беттлза и Кернса.
– Платит победитель! – закричал Харниш, отвечая на пари Олафу. – А так как я непременно выиграю и раньше чем через шестьдесят дней мне пить не придется, то я плачу сейчас. Ну, валяйте, кому что? Заказывайте!
Беттлз, зажав в руке стакан с виски, опять взгромоздился на стул и, пошатываясь, затянул единственную песню, которую знал:
Генри Бичер совместно
С учителем школы воскресной
Дуют целебный напиток,
Пьют из бутылки простой;
Но можно, друзья, поклясться:
Нас провести не удастся,
Ибо в бутылке этой
Отнюдь не невинный настой!
Толпа подхватила припев:
Но можно, друзья, поклясться:
Нас провести не удастся,
Ибо в бутылке этой
Отнюдь не невинный настой!
Кто-то отворил входную дверь. Тусклый предутренний свет проник в комнату.
– Время не ждет, время не ждет, – раздался предостерегающий голос.
Элам Харниш сорвался с места и кинулся к двери, на ходу опуская наушники меховой шапки. За дверью стоял индеец Кама с нартами; нарты были узкие и длинные – шестнадцать дюймов в ширину, семь с половиной футов в длину; дно, сколоченное из планок, было поднято на шесть дюймов над обитыми железом полозьями. На нартах, привязанные ремнями из лосиной кожи, лежали холщовые тюки с почтой, продовольствие и снаряжение для погонщиков и собак. Впереди нарт, вытянувшись в один ряд, лежали, свернувшись, пять лаек с заиндевевшей шерстью – все как на подбор, очень крупные, серой масти. Внешним видом – от свирепой морды до пушистого хвоста – они ничем не отличались от волков. Да они и были волки – ручные, правда, но все же волки по виду и повадкам. Две пары охотничьих лыж были засунуты под ремни на самом верху нарт.