– От какой-такой смерти? – подбоченился Сучок. – От этого витязя, что ли? Ха! И не таких видали!
– Никона ты, может, и порубил бы, – Алёна прищурилась на огонёк лучины. – Хоть мечник он и не из последних, да только…
– Что – только? Тебе-то откуда знать?
– А я, Кондрат, вдова, дочь, внучка и правнучка ратника… – Женщина не отрывала взгляда от огня. – В селе воинском выросла и мужа своего сама на смертные сани уложила, да и так навидалась…
– Чего навидалась?
– Да всякого… И как с топором против меча выходят, и кто чего с железом стоит, и как порубленные в поединке падают…
– А Бурей тут причём?
– А при том, что не жить чужаку, ратнинскую кровь пролившему, – всё так же спокойно продолжила вдова ратника. – Никто бы тебя на суд не потащил виру стрясать – тут бы и порешили.
– Я ж за тебя вступился! – Сучок аж рот открыл.
– Дурень ты, Кондрат, – Алёна не изменила позы. – Ну, за меня, только кому до того дело? Пока вы кулаками махали да юшку друг другу пускали – бог с вами, но ты железо достал… Первым. Ладно бы ещё на поединок вызвал по обычаю, а как ты – в драке… За это только смерть! На том уж сто лет стоим, не выжили бы иначе…
Мастер молча и яростно заскрёб рукой в затылке. От лучины отгорел уголёк и с шипением погас в плошке с водой. Сучок опустил руку, неразборчиво ругнулся и спросил:
– У тебя хмельное есть, хозяйка?
– Есть, а что?
– Ну, так дай! Отработаю!
– Это ещё зачем?! – Алёна неодобрительно-удивлённо вскинула брови.
– Кланяться пойду!
– К Бурею?
– К нему!
– Да ты что?! Он же… – покачала головой хозяйка, но мастер не дал ей договорить.
– Не спорь, хмельное неси! Не бабьего ума то дело! – Сучок даже пристукнул кулаком по столу.
Алёна хотела окатить недомерка презрительным взглядом, но вдруг натолкнулась на стену. В карих глазах шебутного, мелкого нахала она увидела нечто, отличающее мужа от существа в портах, и этому «нечто» сейчас следовало повиноваться. Во всяком случае, Сучку представлялось именно так, а что считала сама Алёна… Возможно, решила, что это не её дело – она к нему в няньки не нанималась, так что пусть идёт, куда хочет. Спорить же с упёршимся – себя не уважать.
– Ох, мужи, да что ж вам надо-то? – покачала она головой, а потом нехотя поднялась с лавки. – Погоди, сейчас принесу.
– Точно пойдёшь? – Алёна с сомнением смотрела на Сучка.