– Есть такое дело! – Павел впервые улыбнулся, хотел было уже уйти, но вдруг дернул милиционера за рукав пальто и спросил с несмелым любопытством, – А ты откуда про Толстого-то знаешь? Неужто читал?
Милиционер густо покраснел, осмотрелся зачем-то вокруг и доверительно зашептал:
– Да у меня три класса образования… У тебя-то, у самого, сколько?
– Четыре…
– Во, видал! Но я учусь в школе… Три раза в неделю, по вечерам. Как будет семь классов, тогда, брат, только держись! А насчет графа Толстого…, так это у нас одна старая училка из старорежимных…, Афелия Карловна…, рассказывала. Она его лично знала, видала, значит…
– Как так знала? – Павел недоверчиво посмотрел на милиционера.
– Как! Как! Кто ж его знает, как! Видала и всё тут. Говорит, он в толстовке ходил, рубаха такая, из ситца. Потому и Толстой. Народ, должно быть, за это прозвал. И с бородой. А еще даже лапти носил. Во как! Красный, понимаешь, граф! Землю пахал… Я эти его книжки, про суд, значит, и про войну с Антантой непременно прочту. Так и знай, брат! Ты тоже иди в школу… А то тут столица! Народу уйма, и грамотных ужас как много. Есть и мазурики, конечно! Но этих гадов мы быстро скрутим. Кайло в руки и каналы рыть… Чтоб белые корабли ходили.
Милиционер вдруг сменил настроение и вновь со строгостью спросил:
– А ты чего такой? Без шинелки… Не лето, кажись…
Павел смутился, опустил глаза:
– Ну…это…
– Уперли, что ль? Продрых, выходит? – Милиционер осуждающе покачал головой, потом тяжело вздохнул – Ничего! Как-нибудь! Я ж говорю, мазурики кругом! Люди учатся, образование получают, книжки хотят читать и вообще…, а эти, гады… Шинелки прут, сволочи!
Он хотел еще что-то важное сказать, но его настороженный взгляд вдруг остановился на двух подвижных пареньках в ушанках. Милиционер легко оттолкнул Павла и, быстро уходя в их сторону, крикнул:
– Иди, иди! Главное – бдительность, брат!
Шел Павел в этот день часа три, не меньше. Сначала запутался, где тут Садовое кольцо, мимо прошел, вернулся, забыл, куда надо – вправо или влево, спрашивал, мок под дождем, который то хлестал как из ведра, а то еле накрапывал. Люди бежали мимо, прятались от непогоды, и были все хмурыми, неприветливыми и все как один бдительными. Ему показалось, что на границе было легче. Москву он за все это сразу невзлюбил и очень пожалел, что согласился на требование начштаба следовать за ним в холодную, мокрую и в то же время «сухую» столицу. По улицам неслись автомобили, какие ему раньше видеть не приходилось.