Я приблизилась на несколько шагов, щурясь в неверном сером свете. О нет! Они раздели его до белья, оставив только майку и белые боксерские трусы. Обуви он тоже лишился и ступал по снегу босиком.
Отец кричал и осыпал проклятьями похитителей. Опустив плечо, он попытался садануть одного из них в бок. В ту же секунду тяжелый сапог припечатал к земле его босую ступню, и отец завыл от боли.
Я увидела, что из снега торчат два невысоких колышка. Похитители толкнули отца на снег. У каждого в руках было по мотку веревки.
– Пожалуйста… – Теперь папа уже умолял. – Пожалуйста… отпустите меня. Что вы делаете? Это безумие. Вы же понимаете, что это неправильно. Отпустите меня. Я не стану звонить в полицию. Я никому не скажу. Только отпустите. – Никогда я не слышала, чтобы он так говорил: сбивчиво, лихорадочно.
Один из похитителей повалил его спиной на снег и удерживал на месте. Второй обмотал веревки вокруг папиных запястий и начал привязывать их к колышку.
– Что вы делаете? Хотите бросить меня замерзать? Вы же понимаете, что это убийство. Вы в самом деле…
Похититель отвесил ему затрещину тыльной стороной ладони. Голова отца мотнулась. Мужчина отвернулся и продолжал возиться с веревками.
«Чего ж я стою? – спрашивала я себя. – Почему просто смотрю, как они собираются оставить моего папу замерзать в снегу?»
Я знала, что должна действовать.
– Пустите меня! Пустите! – Папины крики огласили двор, и будто в ответ разразились ржанием лошади, заглушая его мольбы. Эхом разносило их истошные вопли между зданиями – звук нарастал, становясь оглушительным, пока не превратился в неистовую, ревущую симфонию ужаса и отчаяния.
Я зажала руками уши, но ничто не могло заглушить душераздирающего ржания. Я с трудом дышала, чувствуя, как кровь гремит в висках.
У меня есть сила. Пора применить ее.
Я закрыла глаза. Зашептала слова, которые давным-давно выучила назубок. Я шептала их, повторяя скороговоркой. Крепко зажмурившись, ничего не видя, выбросив из головы все мысли и образы, творила я заклинание, шепотом повторяя слова и призывая свои чары скорее подействовать.
Снова послышались полные ужаса крики отца. И снова их заглушило отчаянное ржание лошадей. Я услышала грохот – они молотили копытами в стены денников. Порыв ледяного ветра пронесся над двором.
А я все шептала и шептала слова, повторяла их снова и снова… Наконец, стоя на пронизывающем ветру, под топот и ржание лошадей, я открыла глаза, чтобы увидеть, чего добилась… и от ужаса у меня перехватило дыхание.