Когда придешь в твои покои,
То видишь все, как бы во сне:
Из кожи с золотом обои,
Барон Брамбеус на окне.
Ты здесь живешь отдельным миром,
Здесь наяву твой длинный сон,
Тебе наш век виденьем сирым
В небытие перенесен.
Твой мир прогрессом не затронут,
Ты грезишь старым, дорогим,
Твои мечты лишь в прежнем тонут,
Ты прошлый век зовешь своим.
И веет старыми веками
С твоих завешенных окон,
И отшуршавшими шелками
И темным золотом икон.
За рамкой пыльной, на картине
Пастушки за витьем венков.
Нет электричества в помине
И телефона злых звонков.
Поднос на столике, кофейник.
На ножках чашки золотых.
Какой-то любящий затейник
Цветы нарисовал на них.
И мнится: Чацкий, осторожно,
Ступая мягко по коврам,
Придет за Софьей, мучась ложно,
Кидая взоры по углам.
Или часы, в тени карниза,
Пробьют, молчанье нарушив.
Их заведет шалунья Лиза,
Свечу с рассветом потушив.
Какая горькая утрата.
О время «Горя от ума».
И борется с лучом заката
На темной коже полутьма.
И покидая эти были
Иных времен, иной молвы,
Услышишь вновь автомобили
На красных улицах Москвы.
Я ясно вижу в поисках стиха.
И постоянством неги неземной.
И осень заменяется весной.