Тильда понимала, что министр Айхавен не нуждается в ее
объяснениях, но все же говорила, потому что терпеть тишину,
наполненную его многозначительным молчанием, не было сил.
— Вот бумаги, — она протянула Дорану Айхавену бумагу,
скрепленную печатью. – От меня и моих мастеров. Здесь докладные
записки и прошение о предоставлении именно домарского камня. И еще
нам необходимы дуб, мрамор для колонн… Там все перечислено.
Нахмурившись, Доран Айхавен читал строки, написанные ее ровным
строгим почерком.
Три удара сердца – невыносимо долгих и болезненных, так, что в
груди словно осколки стекла – и, наконец, бесцветный, деловитый
голос министра:
— Это немалая просьба, госпожа Элберт. Вы же понимаете, что
решение будет не за мной. Мне очень жаль, что вам придется
ждать…
— Простите, господин Айхавен, но как долго мне придется ждать
вашего решения?
Вкрадчиво, по-кошачьи, зазвучал голос министра:
— Домар отказался от своих обязательств перед нашим ведомством,
и теперь мы заключили договор с семьей Рейст, что для нас гораздо
более выгодно, особенно в такое сложное время... Вы же
понимаете.
Она понимала, о, она понимала! Айласский камень так дешев,
потому что в их каменоломнях используют рабов. Наживаются на тех,
кто попал в долги – что ж, это почти ничего не стоит. И даже не
противоречит законам. Доран Айхавен и ей пытался навязать в рабочие
осужденных, и эта попытка закончилась тем, что Тильде пришлось
принять бригаду. Только вот умерли они быстро – их держали только
на «жидком хлебе», и они работали, пока однажды просто не
свалились…
А Доран Айхавен продолжал:
— …сие не вызывает у меня беспокойства, не должно беспокоить и
вас. Объясните мастерам…
Тильда с силой сжала подлокотник кресла, так, что перстень
больно врезался в палец. Спокойствие и выдержка, напомнила
она себе.
— Разумеется, семья Рейст – одна из самых влиятельных в стране,
сам наместник Дарреи принадлежит к ней, но, мне казалось, Рейсты
знамениты серебряными копями, а вовсе не каменоломнями, —
непринужденно заметила Тильда, делая вид, что не понимает, к чему
клонит министр. – И я не понимаю, почему, раз мы разорвали договор
с Домаром, меня не известили, более того, по документам мы все еще
получаем домарский камень.
— Госпожа Элберт, вам известно, что у моего ведомства забот
всегда по горло: нужно что-то решать с мостами в Бронзовом кольце,
потом, дороги, снос этих несчастных стен, канализация, в конце-то
концов… И главные улицы в Даррее давно уже пора расширить…
Неудивительно, что какой-то из моих подчиненных что-то перепутал в
бумагах.