– Врубель? – оживилась Жанна. – Прикольная фамилия. А что он
рисовал?
– Разное, – расплывчато ответил ей я. – Но ты не сомневайся, он
реально продвинутый художник. Прикинь, даже его наброски очень
недешево стоят. У нас один крендель в депозитарии такой держал, я
слышал, как про это мой коллега Витод Дашке из залогового
рассказывал. И еще о том, что этот самый набросок одновременно у
нас в сейфе под замками лежит и еще в какой-то галерее висит. Там
духовное, у нас – материальное. Вот такой вот дуализм.
– Дуализм – это в старые времена было. Это когда из пистолетов
стреляют друг в друга, – поправила меня Жанна. – Пушкина так убили.
Поэта. Ему за это памятник поставили!
– Да ты просто кладезь знаний, – подольстил я девушке. – Второй
месяц с тобой общаюсь и не устаю удивляться столь могучему
интеллекту.
– Ну да, – загордилась та – Или ты думаешь, что все модели –
тупые?
– Да ни боже мой! – всплеснул я руками. – Впрочем – есть такие.
Но только те, которых ты не любишь. Вот они – все дуры!
Жанна заулыбалась и приосанилась. Причем – зря. Так было хуже,
потому что опять стала хорошо видна ее неестественно вывернутая
шея. Оно и понятно – когда тебя столкнут с лестницы, и ты крайне
неудачно стукнешься о ступеньку, всегда так получается. Понятное
дело, там сместилось все что можно. Ну или как это называется? Я не
патологоанатом, правильных формулировок не знаю.
Впрочем, хорошо еще, что эта ревнивая жена, выследившая, как
Жанна планомерно уводит ее мужа из семьи, по черепу ей пару раз
молотком не саданула. Шея еще ничего, а вот дырки в голове – это
перебор. Кому на такое глядеть захочется?
Я бы точно не пожелал, и тогда, в конце февраля, даже и не
подумал бы остановиться рядом с призраком печальной девушки,
сидящим на лавочке в зимнем парке. И уж тем более, не стал бы с ней
заговаривать.
А тут мне ее жалко стало. Сидит, понимаешь, такая красивая и
неприкаянная, просто символ вселенской грусти. Уж на что я вроде
зачерствел сердцем к этим призракам, которые только и ждут того,
чтобы с ними в разговор вступили, но здесь меня прямо как
подменили.
Правда, потом выяснилось еще и то, что она невероятна рассеянна,
забывчива и, признаться, немного недалекая, но это все мелочи. Кто
из нас идеален? Да никто.
Жанна, кстати, даже в бродячие призраки попала по причине
собственной несобранности. Почему сразу после смерти не ушла – не
знаю, но потом… Это песня!