Но это все ерунда по сравнению с тем, что случилось позже, в
конце января. Оказывается, у домовых тоже есть свой
профессиональный праздник. Да-да. Двадцать восьмое января. Вы знали
про это? Я нет.
Ох, как же широко и весело они его отмечали! Я, кстати, вспомнил
– в том году в аккурат об эти числа у нас в доме трубу прорвало.
Теперь понятно почему.
И в этом тоже без приключений не обошлось. Нет, начиналось все
чинно-благородно – застолье на чердаке, пение песен, которые
остальным жильцам слышны не были, а мне наоборот, пьяный Родька,
притащившийся ближе к полуночи ко мне затем, чтобы сказать, что он
еще немного задержится, потому что «они с ребятами сейчас еще
гулять пойдут и в снежки играть». Нет-нет, я не осуждаю. Все
понимаю, сам на день банковского работника веду себя не лучше.
Но зачем они после отправились «стенку на стенку» с подъездными
из четырнадцатого дома устраивать?
Результат – два выбитых лобовых стекла у машин во дворе, воющая
сигнализация остальных, сгоревшая детская горка.
И два «висяка» у местного отделения полиции. Ни подозреваемых,
ни свидетелей.
Мало того – они поутру еще и за молоденькими жиличками в душе
подглядывали, чего в обычные дни себе никогда не позволяли, а после
в чьей-то пустой квартире телевизор смотрели. Боюсь себе даже
представить, что именно.
В результате мне пришлось всю эту компанию квасом похмелять.
Точнее – сначала за ним в магазин сходить, а уж потом отпаивать.
Вот куда это годится?
Так что Карачун на фоне Дня домового – фигня. Как, кстати, и
День десантника.
Но в целом это все вносило разнообразие в мою жизнь. А в ней
имелись проблемы и посерьезней.
Например – все та же госпожа Ряжская, так и не оставившая свои
попытки сделать из меня гибридный аналог доверенного лица и
комнатной собачки. Нет, к настоящему моменту она наконец-то поняла
тщетность своих попыток. Вернее – что время упущено. Ей бы тогда, в
октябре, подналечь посильнее, пустить в ход тяжелую артиллерию в
виде… Даже не знаю… Ну что-нибудь совсем уж мощное, пробирающее до
костей изобрести. Фантазия у этой женщины бурная, придумать можно
было.
А теперь все. Эта зима многое изменила – и вообще, и во мне.
Я перестал бояться. Не то чтобы совсем, поскольку страх наш
господин и человек может от него избавиться лишь умерев. Если вам
кто-то говорит, что он ничего не боится, то знайте, этот человек
либо лгун, либо псих. Третьего не дано.