Казалось, светловолосый просто прошел мимо. Но неведомая сила рванула поднимающуюся на ноги Танаа и швырнула на придорожные камни. Девушка ударилась головой о камни – и потеряла сознание.
Вздрогнув, Арна провела рукой по лицу. Это казалось фантасмагорическим бредом. Она отчетливо помнила цвет волос и глаз имперца, выражение его лица, отчетливо осознавала внешность каждого из убитых – при том, что не могла видеть их. Но воспоминания настойчиво лезли в голову.
Она уже не видела своего убийцу – ощущался он именно как убийца. Не видела, но чувствовала, как он с какой-то омерзительной жалостью заносит руку для последнего удара. Меркли звезды, небо становилось грязно-серым… А в сознании пылало багряное пламя. Неосознанно, интуитивно Арна потянулась к нему, зачерпнула мысленно ладонью пригоршню огня – и швырнула в светловолосого. И успела почувствовать его безграничное удивление за миг до того, как оборвались последние нити, связывавшие имперца с живым миром.
Он упал, удивленно и мертво глядя в лицо звездам. И Арна, подхватив посох и лютню, бросилась бежать.
Прислонившись спиной к дереву, она сидела, обхватив колени руками. Не понимая, что происходит, Арна тем не менее, пыталась хотя бы осознать. Раз за разом она вспоминала все подробности боя, все свои ощущения, анализируя каждое мгновение. И споткнулась на переходном моменте между атакой нелюдей и своим безумием…
Когда чьи-то потные, грязные руки коснулись ее тела, Танаа словно сошла с ума. Она почувствовала презрение, вожделение, жажду наживы и абсолютное отсутствие хоть какого-то осмысления происходящего. Словно бы осознанно творила мерзость и считала, что так оно и должно быть…
Арна вздрогнула. Она готова была поклясться, что не чувствовала ничего подобного, но в то же время ощущения из памяти читались, как, казалось бы, свои…
Вскочив, девушка подхватила мешок и лютню и бросилась бежать. Она не разбирала дороги – интуиция и гипертрофированное чутье вели ее вперед. Нет, Танаа бежала не к цели – наоборот, она бежала дальше, дальше, прочь от осознания, ибо слишком страшным было то, что она обрела.
Только к вечеру Арна нашла в себе силы успокоиться. Она шла по лесной тропинке, задумчиво проворачивая в пальцах посох, и пыталась подобрать название тому, чем была одержима.
Солнце склонялось к закату. Причудливо расцвеченное закатом небо медленно темнело.