Со дна сумки Вега достал два самых дорогих для него, не считая мечей – своих и отцовского, – предмета.
Револьвер «Silver Eagle» – подарок лучшего друга, заклятого врага и командира, и небольшой, писанный маслом, портрет Францески – единственной женщины, которую он смог полюбить за все долгие двести пятьдесят шесть лет жизни. Погибшей у него на руках по его же вине.
Все невозможные здесь вещи – револьвер и фотографии, а так же запасные обоймы – он спрятал.
В дверь постучали – служанка принесла ужин.
Поев, Вега подошел к Мэхилу «уладить формальности». Трактирщик занес его имя в огромную потрепанную книгу жильцов. Сперва Вега хотел было посидеть в зале и поговорить с хозяином о жизни в столице Империи, но, едва взглянув на осунувшегося постояльца, Мэхил едва ли не силком отправил его спать.
У него еще хватило сил кое-как раздеться и рухнуть на постель. Уснул он раньше, чем черноволосая голова коснулась подушки.
За последнюю неделю он не то что поспать – передохнуть себе не позволял.
Мэхил же, отправив постояльца спать, тихо ухмылялся в усы. Он давно ждал его…
Затаившись под потолком камеры, Киммерион боялся даже дышать. Сейчас стражник должен был привести пищу, и оставалось только надеяться, что он будет один. В противном случае шансы на тихий, а главное – удачный побег резко падали.
Он долгие двадцать лет ждал этого дня. Сегодня тот, кто контролировал почти каждый вздох узника, наконец покинул здание главного штаба Тринадцатого департамента, и у Кима появился хоть и призрачный, но все же шанс на спасение.
Заскрипела решетка, открывая люк в потолке. На пол камеры рухнул человек со связанными за спиной руками, на миг мелькнуло лицо стражника.
Облекшись плотью, Киммерион резко выбросил руки вперед, вцепляясь ему в горло. Лишь бы не крикнул!
Крикнуть стражник не успел.
Оба рухнули на пол, прямо на связанного. Киммерион покрепче придушил невезучего стражника, вскочил и посмотрел на потолок. Слава Дианари, решетка захлопнулась тихо.
Киммерион шагнул к связанному, приложил длинные пальцы к шее – к счастью, жив, хоть и без сознания. Из-под тонких, бледных губ выдвинулись острые дюймовые клыки и жадно впились в яремную вену жертвы.
Покончив с пищей, Киммерион поднял полузадушенного стражника, присмотрелся к нему и удовлетворенно рассмеялся. Тот тоже был вампиром, хотя и много слабее своего узника, во власти которого неожиданно оказался.