– Ну, что тут у вас? – сказал король, не сильно сдерживая смех и показывая на пустой стол.
Женщина, ничтоже сумняшись, щелкнула пальцами, и откуда ни возьмись выбежал мальчонка, несший в руках свернутый в рулон рисунок. Практически вырвав из его рук бумагу, она властно махнула рукой, и мальчонки будто и не было рядом с ними. Легким движением она распустила рулон в воздухе и плавно опустила на стол.
Король осекся на середине смешка, когда увидел открывшееся перед ним на рисунке.
Там было два вида, один снаружи и один изнутри.
– Вот тот собор, который увидит Небесный царь, – проговорил, едва дыша, король, уже сделав свой окончательный выбор в пользу этого проекта.
– Как твое имя?
– Дидаха, мой повелитель.
– Я выбираю тебя, ты будешь руководить возведением этого чуда.
– Слушаюсь, мой повелитель.
И вот сейчас, подходя к собору, он вспоминал, что он тогда увидел на бумаге и свое чувство трепета перед сим грандиозным сооружением. Он, как и каждый раз, подходя к собору, испытывал все тот же трепет, и ему казалось, что именно этого и хочет Небесный царь, чтобы у каждого, кто подходит к этой громадине, складывалось впечатление собственной ничтожности перед его величием.
Прямо на него шли словно убегающие в глубину, в бесконечность три арки, под сводами арки уютно разместились чудеснейшие витражи, поражавшие своей симметричностью и гармонией. И доминировали над всем этим две башни, уходящие как будто до самого неба, на их фоне любой подходящий к собору человек чувствовал себя букашкой. Будто две руки исполинского молящегося, воздетые к небу, они будут передавать все молитвы находящихся в соборе прямо Небесному царю, мечтал молодой король, когда увидел впервые рисунок Дидахи. И эта вера укрепилась в нем после того, как он увидел собор завершенным.
– Не могло такое сооружение оставить равнодушным Небесного царя, – думал он. И мнилось ему, что с неба в ответ протягивается не менее исполинская рука, дабы коснуться вершин шпилей соборных башен.
Конец ознакомительного фрагмента.