– Ну хоть меня посмотри, – сжала губки
гузкой.
– Хорошо, – великодушно кивнул. – Тебя
посмотрю.
Девица игриво улыбнулась и упорхнула. Андрей встал,
расплатился за кофе, направился к выходу. Из-за его столика сцену
было практически не видно. Собственно, за это Андрей его и любил.
Но сейчас попросили посмотреть. Остановился в
дверях.
Раскатистым голосом кто-то, изображающий из себя
конферансье, прокричал в микрофон:
-- А теперь на сцене, -- театральная пауза, -- наша
обожаемая, -- Еще раз дурацкая пауза, -- Кукла!
Зал взревел, на сцене погас свет, включился
стробоскоп, красный прожектор выхватил неизвестно когда появившуюся
у пилона фигурку. Было видно фактически только контур. Пробежали
блики, снова мигнул прожектор. Стриптизерша сменила позу: закинула
ногу на пилон, соблазнительно выгнулась. Еще одна вспышка, смена
положения. Зал завыл в нетерпении, заулюлюкал, и тут заиграла
музыка. Рассеянный луч выхватил Ирину: тугие спиральки белых волос
связаны хвостами по бокам. С одной стороны – бант, а с другой лента
нарочно распущена. Специально расплывшийся слишком яркий макияж,
кроваво-красные губы, кожаный корсет на тонкой талии. Кукла. Очень
плохая кукла. Андрей улыбнулся сам себе – хорошо поставили свет.
Подчеркнули все, что надо.
Девушка повернулась к пилону спиной, уперлась в него
попой и плавно, очень эротично покачивая бедрами, сползла вниз. Так
женщина трется о партнера в прелюдии, так она насаживает себя на
него, когда все танцы окончены. Зал снова завыл, теперь уже
возбужденно и ободряюще.
Девица резко обернулась, обхватила одной ногой пилон
и начала форменным образом трахать его, резко сползая по нему вниз
и тут же плавно поднимаясь. Высунула язык, сделала вид, что
облизала вожделенный шест, нечаянным невинным движением оголила
одну грудь. Объемную, красивую. С большим темным соском. Закусила
губу, повела плечом. Мужики орали, кто-то попытался вырваться на
сцену. Охрана жестко осаживала излишне страстных зрителей, а по
залу уже расползались коллеги Андрея, шлюшки – работать с
разгоряченной стриптизершами толпой.
Музыка набирала темп, заставляя танцовщицу
извиваться все более откровенно. Или, наоборот, изгибы тела девушки
направляли звуки и мелодию. Слитые воедино, они восхищали,
возбуждали, заставляли желать и добиваться. Хотелось двигаться с
нею в такт, обхватывать, прижимать к себе. Неожиданно для себя
Андрей почувствовал мурашки где-то на пояснице. Они собрались в
комок и разлились волнующим теплом ближе к животу. Хороша,
артистка!