Он когда-нибудь ее просто прибьет! И сколько раз я пыталась помочь, она же не пишет на него заявление!
Интересно, сегодня это долго продлится? Я вообще-то спать хочу.
Скидываю обувь, надеваю шерстяные носки, которые мне Ира связала, и пытаюсь отвлечься, но… Слышу громкий плач, затем хлопок. Фух, сбежала. У консьержки в кладовке, как всегда, спрячется, пока этот не протрезвеет. Только я выдыхаю, когда в дверь – в мою дверь – начинают колотить изо всех сил.
Не могу толком разобрать пьяный бред, но этот урод точно уверен, что Лида прячется здесь. Не соображает ничего.
Я в один миг подбираюсь, сажусь на кровати. Рука тотчас ныряет под матрас, где лежит складной нож. Он там, потому как я еще в детском лагере поняла, что мои кулаки против мужчин – ничто.
Мысленно умоляю дурака уйти, жду, но он настырно лупит в дверь руками и ногами, а та – старая и хлипкая – уже ходуном ходит. И когда мне кажется, что она сейчас распахнется, когда напрягается каждая мышца и я вытаскиваю ножик, снаружи раздается посторонний голос.
– Что здесь происходит?
Это его голос. Никиты.
Я так удивляюсь, что пропускаю все. Моргаю уже после глухого удара и грубого «проваливай давай». Это Горский. Он здесь. Как в это поверить?
– Девочка Рада, открывай, – сначала говорит, а потом аккуратно стучится ко мне.
Зачем он здесь? Как так быстро меня нашел? Это пугает. И будто бы ответом на мои мысли звучат его слова.
– Ты телефон в машине забыла.
Я ощупываю карманы со всех сторон и правда ничего не нахожу. Бросаю ножик в рюкзак, быстро подпрыгиваю и торможу лишь спустя три шага, у порога. Медленно приоткрываю дверь, оставив ее на цепочке, которая держится только на честном слове.
Горский. Это он. Стоит на фоне облупленных стен коридора и потолка в пятнах от прошлогоднего потопа. Как будто супергерой на фоне дымящихся развалин. А дымящиеся развалины – это моя жизнь.
– Пустишь? – спрашивает он.
10. Глава 10
Никита
Асия – Худшая
Глаза у нее огромные. Только эта мысль перекрывает злость на смертника, который ломился к ней в дверь, а теперь лежит на коврике в коридоре. Мне даже руки особо марать не пришлось – штормило его сильно, сам лбом косяк схватил и отключился.
Как она здесь живет?
– Пустишь? – прошу.
Я и так зайду, но лучше бы с ее разрешения.
Девчонка застывает, смотрит в упор. Ее трясет немного, но она не вопит и не рыдает. На миг прикрывает дверь, снимает цепочку и впускает меня, отойдя чуть в сторону.