Понятное дело, что такую кару Мирону мне не по силам организовать, но мою кровожадность в отношении него, хотя бы в фантазиях, было не остановить. Придумав ещё кучу серьёзных наказаний для мужчины, я остановилась на самом реалистичном варианте – представляла, как его избивает Умар, а потом негодяй, поставленный на место благородным рыцарем, просит у меня прощения, стоя на коленях. Тогда бы я успокоилась, великодушно оставив его в живых.
Выйдя из ванной, я обнаружила на столе поднос с едой. Очень вовремя, кстати. После стрессов мне всегда хотелось есть, а сегодня я такого натерпелась, что готова была слопать слона.
Ужин мне понравился. Я съела всё, что мне принесли, до последней крошки. Интересно, много ли людей работает на Мирона? Сколько охраны и прислуги находится в доме?
Бежать я пока не собиралась, да и нельзя было из-за боязни за папу, но вдруг что-то изменится? Информация лишней не бывает.
Я расчёсывала волосы, когда в дверь постучали. Невольно вздрогнув, я застыла, как статуя, с расчёской в руке. Это Мирон? Это он?
Испуганно вскочив с кровати, я судорожно гадала, что ему может быть нужно. Почему-то приличного на ум ничего не пришло, но открывать дверь всё равно придётся. Не открою сама, он её вышибет. И вряд ли от этого будет в хорошем настроении.
Досчитав до трёх, чтобы успокоиться, я всё же впустила того, кто ко мне долбился. Это был Сиплый. Он пришёл за грязной посудой, только и всего. Снова облизав меня взглядом, на этот раз без мерзких комментариев, он забрал поднос и ушёл, а я ещё долго тряслась, вздрагивая от каждого шороха и скрипа.
Больше, слава богу, меня никто не беспокоил. Перед сном я ещё раз поплакала, но уже не о своей судьбе, а о маме. Я очень скучала по ней.
Папа выгнал её, когда мне было десять. Мама много пила и изменяла отцу. Он долго терпел её выходки, но любому терпению приходит конец. В один "прекрасный" день я вернулась из школы и обнаружила что ни мамы, ни её вещей дома нет. Я бросилась в слезах к отцу, чтобы узнать, куда же делась мама.
Тогда он сказал, что я уже взрослая, и попытался объяснить, почему я теперь наполовину сирота. Самое обидное было, что мама даже не попрощалась со мной.
Больше я её не видела. Я знала, что она живёт в глуши, помнила название деревни и адрес её дома наизусть, но никогда не думала о том, чтобы её навестить. Слишком велика была моя обида на неё.