– Я прощаю тебя, куколка. Мы в расчёте! – великодушно сказал Мирон. Сдёрнув невероятных размеров покрывало с кровати, он набросил его на меня, укутывая с головы до ног. – Больше тебя никто не тронет, если будешь вести себя хорошо и впредь. Знаешь, детка, я мог бы наказывать тебя бесконечно. У меня столько фантазий насчёт тебя, ты даже не представляешь!
Ещё как представляю! Мазнув по мужчине взглядом, я обнаружила, что его мужское достоинство всё так же возбуждено и было угрожающе направлено прямо на меня. А его огромные яйца...
Меня начало мутить. Если Мирон продолжит свою пламенную речь, в красках расписывая то, что ещё хотел бы со мной сотворить, меня вырвет.
Не успела я подумать о тошноте, как меня вывернуло прямо на ковёр.
– Бля-я-ть... – отскакивая от меня на безопасное расстояние, брезгливо протянул Мирон.
Вытерев краем покрывала рот, я отдышалась. Весь ужин был сейчас прямо у моих ног! От запаха рвоты и его вида меня начало мутить по новой.
Мирон не стал ждать продолжения. Высунувшись в коридор, в чём мать родила, он громко позвал Кирилла.
– Забери её! – кивнул он на меня. – Вызови врача, если потребуется.
– Принято, – коротко ответил Кирилл и незамедлительно вывел меня из самого адского места, где мне доводилось бывать.
Кирилл увёл девчонку, а я метался по комнате, выискивая, что бы расхуярить. Я был просто в бешенстве!
О, да! Давно я так из себя не выходил! Нет, я никогда не выходил из себя! Ни единого раза!
Её стошнило от меня! Вывернуло на ковёр!
Ты смотри, какая брезгливая сучка!
Бля-я-ять! Я сейчас взорвусь! Или кого-нибудь убью!
Мне ничего не попалось под руку, поэтому я просто налил себе ещё виски и выпил залпом. В комнате нестерпимо воняло блевотиной. Нужно было позвать горничную, чтобы всё убрала, но её рабочий день уже давно закончился.
Твою мать, придётся ночевать в другой комнате!
Натянув на себя штаны, я тяжело опустился в кресло, прихватив с собой сразу бутылку виски. Наливать в стакан было лень, а мне было необходимо залить своё бешенство, поэтому я хлебал теперь прямо из горлышка.
Всё настроение мне испортила, сука такая! От женишка её, небось, не тошнит?
Прикрыв глаза, я несколько раз глубоко вдохнул, чтобы совладать с собой. Воспоминания о том, как Ульяна билась в моих руках от экстаза, были слишком свежи, чтобы я думал о ком-то другом.