— Будем, — сглотнул Казачок, — драться?
— А не знаю, — сказал я, глядя в глаза белобрысому исподлобья, —
будем ли драться?
Белобрысый выдержал мой взгляд, однако в следующее мгновение его
зрачки скакнули вправо. Проследив за его взглядом, я понял куда он
глядел. Там, у зава болтавший с электриком завтоком, смотрел прямо
на нас. Оба они: и завтоком, и электрик замерли. Ждали, что будет
дальше. Причем завтоком строго нахмурил лицо. Электрик же смотрел с
удивлением и опаской. Пришел завтоком, видимо, посмотреть, что тут,
на заву так грохнуло, когда машина Казачка сорвалась.
Потом белобрысый глянул на меня и на Белку, что в холостую
порыкивала мотором за моей спиной.
— Это ж та машина. Порченая, — сказал белобрысый тракторист.
— Я слышал, — начал худой, — что тот, кто на ней ездит, и сам
несчастный и другим несчастье приносит.
— И тогда лучше его даже не трогать, — опасливо сказал
высокий.
— Эт вы верно подметили, — улыбнулся я, а потом по дружески
хлопнул белобрысого по плечу, — лучше меня не трогать. Ни то будет
вам неудача.
Белобрысый аж в лице переменился. Резкий, словно боксер он
отпрыгнул назад, как от удара. Уставился на меня ошалелыми своими
глазами. Его дружки вздрогнули, удивленно обернулись. Я
рассмеялся.
— Ну все, брат! — Крикнул я ему, — теперь моя неудачливость на
тебя перекинулась!
— Тьфу-тьфу! — Поплевал тракторист, — ай, что б тебя!
— Да ты че Игнат? — Удивился долговязый, — веришь в это все
дело? По-серьезному?
— Да ничего я не верю! Просто…
— А зря не веришь, — я хмыкнул, — вот недавно ездил я с мужиком
в город, за запчастями. Так его, после того как я с ним поговорил,
жена с дома выгнала. Живет теперь на гараже.
— Боевой, что ли? — Расширил глаза долговязый, — а ведь я его
знаю! Он и правда на гараже живет!
Вся троица как бы несознательно отступила на шаг.
— А я вообще с ним дружу, — вклинился Казачок, подмигивая мне
хитрым глазом, — и видишь, че выходит? То машиной на зав не
попадаю, то ломаюсь! А недавно угодил прямо в озеро! Ни жисть, а
одна неудача!
— Да ну, глупости, — потемнел лицом белобрысый, — че
плетете?
— Ну-ну, — хмыкнул я, — не верь. А сам и не заметишь, как у тебя
все наперекосяк пойдет. И прибежишь ко мне как миленький проклятье
снимать. Потому как только я знаю, как это делается.
— Пойдем уж работать! Хватит слушать энти их шутейки, — опасливо
косясь на меня, сказал долговязый.