— Ну я ж тебе говорил, Землицын? Говорил, что может быть такое
недоразумение? Говорил. А ты мне что уверял?
— Да при чем уж тут недоразумение, — нахмурился я, — вы же сам
понимаете, какая это все глупость.
— Ничего не глупость, — насупился долговязый, — он вон, с Боевым
ездил за запчастями, так после этого старика жена выгнала на улицу!
Я сам видал, как мимо проезжал дней десять назад, что он там, по
гаражу, как кот блудный, шалается!
— А Генка Казачок угодил в озеро, — поддакнул белобрысый, —
потому и у нас тут такие беды творяться. Все он со своей Белкой.
Вся Красная знает, что это за машина такая! Знает еёшнюю историю!
Как она с собой шоферов забирала, а те, кто за еешний руль
сажались, так тут же выпрыгивали, потому как их жоны да невесты
бросали.
— Детишки до сих пор белкой по ночам у костра друг друга пугают,
— опасливо добавил длинный.
Я хмыкнул, ничего не ответил.
— Мда, — поджал губы завтоком, — я, конечно, все понимаю,
Землицын, но говорил я тебе. Неважно что енто за машина. Важно, что
о ней народ думает. А думают они, что Белка им жить мешает. Что
машина это очень нехорошая.
— Не Белка им жить мешает, — посмотрел я пристально на
трактористов, — а кое что другое. От белки, их еще спасти можно.
Только не от той, какая им кажется.
Понятно было, что вряд ли трактористы правда веря в какие-то
проклятья и прочие суеверия. По крайней мере, так серьезно, чтобы,
правда, их бояться. Думалось мне, что хитрят они. Хотят свои
неудачи, а самое главное — пьянство прикрыть мной. Вроде как
дурачкам притвориться. А с дураков спрос, известно, всегда ниже. Да
вот только решил я твердо, что не дам им такой возможности. Что
выведу их на чистую воду.
— А знаете, что, товарищи, — встал я, — а может, вы и правы.
Может неудачливость моя всему виной. И Белка тоже.
Трактористы озадаченно переглянулись. Завтоком нахмурил ровные
свои брови.
— Это ты к чему такое говоришь? — Не понял завтоком.
— Ну ты же слышал, дядь Петь, че мужики говорят? И про Боевого и
про Казачка. Снимусь я, наверное, с машины, и пересяду на
старенький свой пятьдесят второй.
В кабинете повисла тишина. Кружевная занавеска, наполненная
ветром, надулась наружу окна. Только легкий ветерок шевелил волосы
на лбах присутствующих.
— Только не поможет это вам, товарищи трактористы. Навек
останетесь вы невезучие. И завтра, — я посмотрел на белобрысого, —
обязательно ты еще чей-нибудь трактор поломаешь. А может быть, и
вовсе перевернешься на своем.