— Ты чего это, Игорь? Чего ты там такое увидал?
Смотрел я, как в зеркале заднего вида отражалась знакомая
машина. Грязно-желтый москвич с мятыми крыльями медленно трясся по
гравийной дорожке нашей улицы.
Показался он мне страшно знакомым.
— Ну, ты чего, Игорь? — Удивилась Света.
— Машину пропускаю, — сказал я.
Странное чувство меня обуяло. Словно бы видел я где-то этот
потрепанный жизнью автомобиль. А вот где, вспомнить я не мог. Вот
только память эта была с чем-то неприятным связана. Потому я так и
насторожился.
Когда машина проходила рядышком, увидел я через окошко москвича
водителя. Сидел там, уткнувшись маленьким своим лицом вперед, на
дорогу, молодой черкес.
И только тогда я вспомнил его. Вспомнил, кто это такой был. Что
это тот самый парень, что к Светке цеплялся на танцах.
Москвич медленно проехал вперед. Завернул за угол.
— Игорь, — тронула меня за руку Света, — ну ты чего.
— Ничего, — сказал я сухо, — поехали уж.
Всю дорогу к Сашке я думал про черкесскую машину. Совпадение ли?
Просто мимо он проехал по своим делам? Или же высматривает?
Выглядывает мою сестру? По этому поводу было мне очень
беспокойно.
Появился у меня резкий порыв завернуть машину. Отвезти Светку
обратно, домой. Там, где она будет в безопасности. Однако это
импульсивное желание я в себе подавил. Подумал трезвым умом.
С одной стороны, молодую девку в четырех стенах не закроешь.
Чего ж ей там сидеть, тухнуть? Да и знаю я Светку. Сбежит. А с
другой, возможно, черкесы на нее положили глаз. Попытаются украсть
кому-нибудь из своих в невесты. И как же тут быть?
Решил я, что последний раз сегодня, по темному отпускаю я Свету
на улицу. Пусть, до конца лета, пока не настанет время ее учебы,
только днем из дому выходит. Уж в такое, светлое время аульские ее
не решаться воровать.
— Света, — сказал я, — знаешь, кто это был? Кто на машине
проехал возле нашего двора?
— Кто? — Удивленно округлила свои большие глаза Света.
— Черкес. Тот самый, кому ты приглянулась на танцах. Кто тебя за
руки хватал и думал увезти к себе, в аул.
В Светкиных глазах сначала мелькнул страх. Однако почти сразу
справилась она с ним.
— Ну и что? Мож, он так, просто проезжал.
— Может, просто, — сказал я, — а может и непросто.
Мы выехали с гравийки на асфальт. Я стал на перекрестке,
пропуская гужевую бричку. Две толстенькие лошадки трусили по
дороге. Щелкали своими подковами об асфальт. Дедок-возница
помахивал длинным с веревочкой на конце кнутиком.