— Доброй
ночи, мистер «Дракула», — произнес я. — Раз ты здесь, хочешь,
наверное, получить вставные клыки вместо настоящих?
— Людоед… —
процедил он сквозь зубы. — Твоего друга придется наказать. А вот
что с тобой делать?
— У меня
есть разрешение находиться здесь.
— Ночью? —
усмехнулся он и шагнул к нам.
— Время
пребывания почему-то не оговаривалось.
— Ри, здесь
еще трое… — едва слышно выдохнул Брайан.
Я сунул
руку в карман, набрал горсть порошка и, придерживая Брайана другой
рукой, чтобы он не хлопнулся в обморок или не сделал другую
глупость, прокрутился с ним на месте, обводя нас защитным
кругом.
— А теперь
молчи и не смотри на них, — шепнул я Брайану. — Что бы они ни
говорили, что бы ни делали.
Как только
я замкнул круг, нас потеряли из вида.
— Ах ты
собачий ублюдок!
Он шагнул
вперед, как и остальные трое, но заклятие отвода глаз в порошке
круга заставляло их плавно обтекать то место, где мы находились. Я
выслушал еще целую кучу более экспрессивных выражений.
Потом
вампиры решили сменить тактику. Загасили свечу и заговорили громче,
создав иллюзию, что находятся ближе, почти в шаге от нас.
Спецспектакль для Брайана.
—
Человечишка, а твой друг тоже любит смыкать зубы на шее. Только он
из тех, кто не действует так аккуратно, как мы.
И дальше
начались сочные анатомические подробности про разрываемое горло и
прочие прелести. Через час отсутствия результата они переключились
на меня.
— Брось,
людоед! Зачем ты защищаешь его? Мы же знаем, как вы ненавидите
людей. И ваша жажда крови так сходна с нашей. И мы знаем о вас то,
чего не знают они. Мы знаем, ты хочешь. И не только тогда, когда в
небе полная Луна. Давай заключим сделку? Ты немного потреплешь
мальчишку, а мы закончим. И никто ничего не узнает. Ты ведь молод.
Самое время попробовать. Или, может, ты уже попробовал? И хочешь
еще? Чувствую твои сомнения и желания! Давай же!
В
действительности, я очень жалел, что Брайан не видел в этот момент
моей физиономии, потому что я дико хотел спать. И, если бы не
трясущийся Брайан, я бы лег на полу и дрых бы под всю эту чушь,
которую нес мертвяк.
— Магра,
великие боги! — голос мистера О’Шэннона раздался надо мной, как
пушечный выстрел – отчаянный, злой и безнадежный.
Я разлепил
глаза. Зал заливал яркий колдовской свет. Три мага стояли на пороге
архива. Такие же бледные, как ночные стражи. У Магры дрожали губы.
О’Келли тер лицо, но слов у него не находилось.