- Что в папке? – интересует кицунэ, бесцеремонно просачиваясь в
комнату мимо меня. Мещерская садится на кровати, прижимая одеяло к
груди и мечет в меня возмущенный взгляд. Конечно, это я тут
виноват, что это вот сверхъестественное существо с нами живет… а,
хотя да. Я и виноват. Зря я про папку с бумагами сказал, она читать
жуть как любит, неважно что, готова даже канцелярские книги
прихода-расхода читать.
- Ну… все равно от нее не скроешь. – отвечаю я на возмущенный
взгляд Мещерской: - она ж все равно услышит. Ну или ночью
просочится и прочитает. И вообще… она тут всю дорогу на потолке
висела, просто полупрозрачная была.
- Что?!
- Я была полностью прозрачная, просто хвост тебе показала, чтобы
ты в коридор вышел! А ты ни черта не понимаешь, пришлось
стучаться!
- Ты за нами подглядывала?!
- Ой не льстите себе, людишки. Кстати, техника у вас страдает,
«Дыхание даоса на девушке» не так исполняют. Один глубокий удар
нефритового стержня и три коротких, а уже затем – один глубокий и
шесть коротких. Всему вас учить надо. Так что там в папке?
- Ты сейчас опять переходишь наши границы, Акай, - предупреждаю
я ее. Она – закатывает глаза и садится на пол по-турецки.
- А ведь я могла просто тебя съесть… - говорит она вслух: -
бедная я лисица, связалась с Уваровым, а он меня днем и ночью
дрессирует. Ты в курсе, что я в цирке выступать не собираюсь?
- Здесь у нас никто никого не ест. Иначе мы опять будем драться.
Ты нас победишь и съешь, а у тебя не будет компании. Опять в глушь,
в пещеру, к трем книжкам и сломанному чайнику.
- Это ты его сломал! Со своими кулачищами на меня бросился!
- И никто никого не обвиняет. Можешь говорить о своих чувствах,
но не про других. – напоминаю я. Кицунэ – делает глубокий вздох и
закрывает глаза.
- Хорошо, - открывает глаза она: - мне очень обидно, что ты
играешь с Машей дни напролет, а про меня забыл! У меня сломалась
мотоколяска, а починить никто не может! Так много книг! Астория
Новослободская такие завлекательные рассказы пишет, но я все уже
прочитала! А в киоске без денег новую книжку «Приключения
богобоязненной девицы Антуанетты в мужском монастыре» - не дают! А
у меня деньги кончились! Без денег даже студень не дают, а ты
запретил торговцев студнем убивать! «Торговцы – тоже люди!» -
передразнивает она меня: - и эта! Обижается сидит! Двое девиц твоих
со мной вообще не говорят, только глаза прячут и убегают! Валя
давно меня простила и даже волосы на ночь заплетала! Один раз… -
она отводит глаза в сторону: - и мне обидно! Я вас всех поубивать
могу! Вы – пыль! Насекомые! Никто! А ты! Ты даже денег мне не
даешь!