– Его кровь на моих руках, в моем горле. А моя кровь в нем. Теперь он подобен мне, дитя ночи и мрака. Жаждешь уничтожить собственного брата? Твоего близнеца?
Стлавшийся по земле туман расступался, шелковыми складками собираясь под ее ногами.
– Я чувствую твою силу, твою скорбь и твое удивление. Прямо теперь, на этом месте, я предлагаю тебе дар. Вы опять станете близнецами, Хойт Маккена. Я подарю тебе смерть, равную вечной жизни.
Он опустил жезл и посмотрел на нее сквозь пелену дождя.
– Назови свое имя.
Теперь женщина скользила над туманом, и ее плащ распахнулся. Хойт видел белые холмики грудей, соблазнительно округлявшиеся в вырезе туго зашнурованного корсета. Охваченный сильнейшим возбуждением, он тем не менее ощущал смрадную силу, исходящую от нее.
– У меня много имен, – возразила она и коснулась – как ей удалось подойти так близко? – его руки кончиком пальца. – Хочешь произнести мое имя, когда мы соединимся? Почувствовать на губах его вкус, когда я почувствую твое?
Пересохшее горло жгло огнем. Нежные голубые глаза неудержимо манили, и Хойт тонул в них.
– Да, я хочу узнать то, что известно моему брату.
Она снова засмеялась, но теперь ее смех звучал хрипло. В нем слышался голод – животный голод. Нежные голубые глаза начали наливаться кровью.
– Ревнуешь?
Женщина коснулась губами его губ – обжигающе холодными, как лед. И такими желанными. Сердце учащенно забилось у него в груди.
– Я хочу увидеть то, что видит брат.
Он прижал ладонь к соблазнительной белой груди, но не почувствовал ответного трепета.
– Назови свое имя.
Ее губы растянулись в улыбке, и в темноте этой ужасной ночи сверкнули белые клыки.
– Лилит – вот кто забирает тебя. Лилит – вот кто преображает тебя. Сила в твоей крови соединится с моей силой, и мы станем владыками этого мира и всех остальных миров.
Откинув голову назад, она приготовилась к броску. Хойт проткнул ее сердце жезлом, вложив в удар всю свою боль, всю ярость.
Звук, вырвавшийся из ее горла, пронизал мрак ночи, взмыл вверх и слился с ревом бури. Жуткий, страшный звук, не похожий ни на крик человека, ни на рев зверя. Вой чудовища, отнявшего у него брата, прятавшего злобу за холодной красотой. И теперь этот злой дух истекал кровью, хлынувшей из раны, в которой не билось сердце.
Она вновь поднялась над землей, извиваясь и пронзительно вскрикивая; яркая, сверкающая молния расколола небо. Скованный ужасом, Хойт забыл слова, которые требовалось произнести, и смотрел, как она корчится в воздухе, разбрызгивая кровь, которая испаряется в липком, противном тумане.