Фини погрозил Джеми пальцем.
– А ты откуда все это знаешь? Если ты в колледже вздумал баловаться всяким дерьмом…
– Эй, при чем тут я? Я чист. Да меня, если с косяком застукают, я ж стипендию потеряю! И потом – черт! – да если я захочу кошмар увидеть, поем на ночь жареных бобов и посмотрю по телику фильм ужасов.
– Чертовски верно, – кивнул Фини.
– Джеми подтверждает то, что я узнала от Беренски в лаборатории. Поскольку никаких следов борьбы до браслетов нет, можно предположить, что она была опоена этим коктейлем, потом перенесена в спальню и связана. Браслеты на руках, ноги связаны скрученными простынями.
– Он хотел, чтобы кошмар для нее начался, пока она была еще без сознания, – прошептала Пибоди.
– И пока она была без сознания, он, вероятно, воспользовался временем, чтобы пропустить тарелки и свой стакан через посудомоечную машину, а также получил доступ в техническое помещение. Потом вернулся в спальню еще до того, как она очнулась. Времени ему хватило. Если не считать белья, одежда с нее не снята, лишь скомкана и отброшена в сторону, чтоб не мешала насиловать. Блузка кое-где порвана, но особой силы на это не потребовалось. Это говорит не об исступлении или бешенстве, а о холодном расчете.
Ева бросила грозный взгляд на Джеми, попытавшегося что-то сказать. Этого оказалось довольно: он тут же сник.
– Синяки на лице и на теле указывают, что ее били, но не слишком сильно. Кровоподтеки на руках и на плечах говорят о том, что ее держали, с силой прижимали к кровати. Кровоподтеки и порезы на запястьях – свидетельство того, что она отчаянно вырывалась. Ее убийца не спешил. Душил ее руками или подушкой, она теряла сознание, и в это время, как мы полагаем, он развязывал ей ноги, переворачивал и снова связывал. Скорее всего он ждал, когда она придет в себя, и только потом снова начинал насиловать. Похоже, он повторил эту схему много раз.
Ева опять бросила взгляд на Джеми. Его лицо побелело, глаза казались темными провалами, но он молчал.
– Это о многом нам говорит, – сказала Ева и сделала паузу, выжидая.
– Э-э-э… Он не терял времени и сил на избиение, – начала Пибоди. – Он хотел сделать ей больно, но примитивное битье его не интересовало. Он не стал ее раздевать, ему было все равно. Он не таким способом хотел ее унизить.
Ева кивнула.