Перед глазами проносятся жуткие картины: копье, пронзающее насквозь тело Руты; избитый до бесчувствия Гейл у позорного столба; мой дистрикт, опустошенный и заваленный трупами. Ради чего? Ради чего? Кровь закипает у меня в жилах, картины меняются. Я вижу первый акт неповиновения, которому стала свидетелем в Восьмом дистрикте. Победителей, стоящих рука об руку в ночь перед Квартальной бойней. Мою стрелу, выпущенную в силовое поле. Случайно? Как бы не так! Я мечтала вонзить ее в самое сердце врага!
Я вскакиваю и опрокидываю коробку с карандашами, которые раскатываются по всему полу.
– Что такое? – спрашивает Гейл.
– Не будет никакого перемирия. – Я подбираю палочки с темно-серым графитом, сую их обратно в коробку. Получается плохо. – Мы не должны отступать.
– Я знаю. – Гейл сгребает карандаши в ладонь и постукивает по полу, чтобы выровнять.
– И все равно Пит не прав.
Дурацкие деревяшки никак не влезают в коробку, я пытаюсь запихнуть их силой, и некоторые ломаются.
– Знаю. Дай сюда. Ты их так все переломаешь.
Гейл забирает у меня коробку и быстрыми точными движениями укладывает в нее карандаши.
– Пит не знает, во что превратился Двенадцатый. Он не видел своими глазами, как я…
– Китнисс, я не спорю. Если бы я мог нажать на кнопку и убить всех, кто работает на Капитолий, я бы это сделал. Без колебаний. – Гейл засовывает последний карандаш в коробку и закрывает крышку. – Вопрос в том, как поступишь ты.
Внезапно я понимаю, что этот вопрос, мучивший меня столько времени, всегда имеет лишь один ответ. Но только выходка Пита помогла мне его осознать.
Как я поступлю?
Я набираю в грудь воздуха. Поднимаю руки, словно вспомнив черно-белые крылья, которые дал мне Цинна.
– Я стану Сойкой-пересмешницей.
В глазах Лютика отражается тусклый свет ночника над дверью. Кот снова на своем посту, под боком у моей сестры, защищает ее от ночных опасностей. Прим прижалась спиной к матери. Втроем они выглядят точь-в-точь как в утро перед той Жатвой, что привела меня на Игры.
У меня отдельная кровать. Во-первых, я еще не совсем поправилась, во-вторых, спать со мной рядом все равно невозможно. Из-за кошмаров я мечусь и толкаюсь.
Проворочавшись без толку несколько часов, я наконец смиряюсь с тем, что в эту ночь мне не заснуть. Спускаю ноги на холодный плиточный пол и под пристальным взглядом Лютика на цыпочках крадусь к комоду.