От обиды король едва не выронил сигару и покраснел.
– Хорошенькое дело! Милорад, это никуда не годится! Должен же я знать, в конце концов, кого ко мне подсылают, чтобы отнять Дубровник. Насколько она опасна?
– Настолько, насколько может быть опасна любая красивая женщина, – беспечно ответил полковник.
– Так она красавица? – с удовлетворением заключил Стефан. – Тем лучше, хотя бы не потрачу время зря.
– Хорошо, что Лотта вас не слышит, – поддразнил его полковник.
– О да, Лотта и Шарлотта, – усмехнулся король. Шарлоттой звали его жену, которую он никогда не любил и с которой жил только по необходимости. – Ты мне так и не сказал: она брюнетка, блондинка?
– Блондинка, и у нее прехорошенькие ручки. И запястья тонкие-тонкие… Королевские запястья, словом.
– Дьявол! – простонал Стефан. – Ну почему я не мог сегодня отправиться на вокзал встречать… кузена Михаила, к примеру? Я теперь не усну, думая об этой баронессе. Где мне ее увидеть?
Войкевич нахмурился.
– Это плохая мысль, ваше величество, – промолвил он после паузы.
Если адъютант говорил «ваше величество», когда они беседовали наедине, Стефан понимал, что речь идет о вещах, важных для него как короля, и обыкновенно он прислушивался к словам Милорада.
– Ты прав, ни к чему мне искать с ней встречи, – усмехнулся монарх, разглядывая сизые клубы дыма, уплывающие к потолку. – Все равно она сама должна будет явиться ко мне, и тогда я решу, что мне делать.
– С Дубровником? – быстро спросил полковник.
– Нет-нет, с Дубровником все давно уже решено. Она ничего от меня не добьется.
– А я думаю, – медленно проговорил Милорад, – что она попытается.
И двое мужчин со значением посмотрели друг на друга.
– Хорошо, тогда я не буду ей мешать, – довольно-таки двусмысленно отозвался Стефан.
Адъютант не мог сдержать улыбки.
– Завтра ваш кузен принц Михаил устраивает бал. Думаю, она явится туда вместе с Олениным, и вы сможете рассмотреть ее… во всех подробностях.
– Да, подробности мне не помешают, – рассмеялся король и только тут спохватился, что он курит, а его товарищ нет. – Сигару? Бери, если хочешь.
– Я лучше папиросу.
– Пф! Папиросы – это… это… – Он сделал своей маленькой белой ручкой неопределенный жест, показывая, что папиросы по сравнению с благоуханными сигарами – ничто. – А впрочем, кури что хочешь, – добродушно заключил он.