Не ловил он себя прежде на такой
суеверной подозрительности, даже паранойе. Вот что недосып в ночном
автобусе с нормальными людьми делает!
По здравом размышлении Макс понял,
что прижиматься лбом к дереву в центре города посреди яркого дня
может только одинокая девушка в беде, и решительно направился к
ней, поправив на плече ремень сумки с ноутбуком и камерой.
Между Максом и девушкой в беде
лежала четырехполосная дорога, совершенно пустая, что тоже было
странно и непривычно, на взгляд столичного жителя. Светофор
предупреждал, что Максу следует стоять на месте еще семьдесят
секунд, но Макс посчитал, что если девушке в самом деле плохо, то
ему не стоит терять эту минуту. Что с ним будет-то на пешеходном
переходе?
Он сделал шаг, другой и...
Мимо с протяжным и яростным сигналом
промчалась черная «девятка». Макса обдало горячим ветром, и он
прибавил шагу, осознав, что едва не попал под колеса местных
лихачей. И, что самое странное, он гораздо больше испугался за
корпоративную технику, чем за содержимое своей черепной коробки.
Подумал: «Если разобью камеру, меня с того света достанут».
Госпожа Элана Горьянова могла и
достать. Шефиня и сама являлась на работу в любом состоянии, и от
сотрудников требовала того же.
Сердце от страха колотилось, как
сумасшедшее.
Придерживая вспотевшей ладонью
сумку, Макс выскочил на тротуар с противоположной стороны и тут же,
без колебаний, шагнул в сквер, в котором росли высокие старые
березы. Изумрудная трава мягко пружинила под ногами. У Макса было
четкое ощущение, будто он только что проснулся после кошмара, в
котором он едва не попал под машину. Этого не могло быть на самом
деле. Это ему приснилось, пока он ехал в автобусе, а сейчас просто
вспомнилось.
Девушка перестала обнимать дерево и
теперь смотрела на него, вопросительно наклонив голову к плечу.
Лицо у нее было удивительное. На улицах таких не встретишь, но при
этом Макс будто бы узнал ее, словно видел раньше, может быть, во
сне... Это все, что он мог сказать о ней. Она не была похожа ни на
кого, но описать ее он бы не взялся. А глаза у нее были зеленые.
Наверное.
— Ты мог умереть, — сказала она
задумчиво. Без осуждения, может быть, даже скорее с интересом,
будто ей только кровавого зрелища не хватало после того, как она
вдоволь наобнималась с березами в городском сквере.