***
Все вокруг в каюте ходило ходуном, режиссер Михаил Кардамонов
помог своей супруге кое-как добраться до туалета, где она и засела,
а характерные звуки свидетельствовали о том, что ее желудок
многократно выворачивался наизнанку. Так что свою порцию острых
ощущений от океанского шторма Вера все-таки получила. Вот только не
совсем те, на которые она рассчитывала. Сам же Кардамонов переносил
качку вполне неплохо. Наверное, это свойство являлось
наследственным, ведь он был сыном моряка. Цепляясь за мебель,
Михаил протиснулся к окну, из которого открывался поверх волн
удивительный вид на северное сияние, раскинувшееся вокруг яхты. Вот
только откуда оно могло здесь взяться, Кардамонов не понимал. Да
еще, к тому же, оно спустилось с неба до самой воды, а о таком
никто даже не слышал. Обычно же, северное сияние бывает в вышине, а
не прямо над водой.
Режиссер смотрел на необычное явление природы во все глаза. Как
человек искусства и эстет, обладающий кое-каким талантом, он умел
ценить и понимать красоту природы. Величественное зрелище плавных
световых переливов так зачаровало режиссера, что он даже не сразу
заметил корабль, который внезапно появился в пределах видимости. И
очертания подобного корабля были ему хорошо знакомы, потому что на
подобном эсминце служил когда-то его собственный отец. Кардамонов
до сих пор помнил, как он четырехлетним малышом стоял на пирсе,
держась за руку мамы, и они вместе смотрели вдаль, туда, где от
горизонта рос, приближаясь, силуэт отцовского корабля…
***
Пока готовили людей к предстоящей спасательной операции, шторм
начал стихать, и к моменту, когда собрались уже спускать катер,
волнение не превышало пяти баллов. Но, даже на таких волнах спуск
катера все-таки представлялся многим из командиров делом весьма
рискованным. Например, старпом Гонгадзе предлагал подвести эсминец
непосредственно к яхте, чтобы попробовать перебросить буксирный
конец на носовые кнехты. Но, Колесников возражал, опасаясь при
таком маневрировании случайно навалиться корпусом эсминца на
неуправляемый иностранный корабль, который все еще нещадно болтала
бортовая качка. А вот в главном корабельном боцмане Андрее
Васильевиче Семичастном и его палубной команде он был абсолютно
уверен.
Ведь они вместе воевали еще на Северном флоте. А на войне
случалось разное. Бывало, что шлюпки с кораблей приходилось
спускать в шторма не меньшей силы. И Семичастный справлялся каждый
раз с этой непростой задачей великолепно. Не случалось у этого
боцмана ни одного происшествия, при котором шлюпка разбилась бы при
спуске на воду. Специалистом морского дела Андрей Васильевич был
великолепным. Старший боцман, как и сам командир эсминца, был
немолодым, но очень опытным. Потому, едва вступив в командование
«Вызывающим», Колесников добился, чтобы Семичастного, которого
начальство уже собиралось списывать с флота по возрасту, перевели к
нему в экипаж.