Оба судовых электрика, Вадим Ростоцкий и Николай Ферзев, каждый
из которых имел еще и квалификации ай-ти специалистов и
электронщиков, конечно, работали все это время. И машинная команда
яхты, как могла, помогала им, пыталась делать все, что можно. Вот
только, когда же будет хоть какой-то результат, никто пока сказать
точно не мог. А специалисты сходились в том, что всему виной было
это непонятное явление, сходное по виду с северным сиянием, которое
или создало какое-то очень сильное поле, или само являлось его
следствием, что пагубно подействовало на все электронные
компоненты. Впрочем, постепенно это необычное свечение, вроде бы,
начинало бледнеть.
Сам Тимур в этот момент, наблюдая, что на старом эсминце
электричество есть, предполагал, что всему виной, похоже, слишком
тонкая современная электроника, сделанная по нанотехнологиям, в то
время, как на корабле старой советской постройки все электрические
приборы довольно примитивные, а электроника там и вовсе сделана,
скорее всего, на лампах. Как бы там ни было, а катер с эсминца
неумолимо приближался. И Тимур вместе с двумя матросами готовился
принимать аварийную партию. Правда, Рашидов настраивался на
скептицизм. Ведь если уж такие продвинутые спецы, как Ростоцкий и
Ферзев, не смогли ничего исправить, то уж военные морячки с
устаревшего эсминца, который по возрасту уже давно пора списать на
металлолом, тем более, вряд ли что-нибудь сумеют сделать для
восстановления работоспособности силовой установки яхты.
***
Доктор Ефремов не стал спускаться внутрь катера, где громко
стучали дизеля. Положение офицера позволяло ему стоять в рубке,
держась за поручни, рядом с лейтенантом Витей Смирновым, которому
поручили обязанности командира аварийной партии. Но, катерный
штурвал крутил все-таки не он сам, а рулевой матрос Никита
Прохоров, который и на эсминце служил в должности рулевого, будучи
уже достаточно опытным в своем деле. Вот только, несмотря на умелое
маневрирование, волны временами все-таки захлестывали весь катер от
носа и до кормы. И лишь то, что все люки тщательно задраили
заранее, спасало от проникновения большого количества воды внутрь
суденышка. Глядя вокруг сквозь остекление катерной рубки, Ефремов
любовался сквозь брызги природным явлением, не переставая
поражаться могуществу и гармоничному величию природы, которая
позволила им всем увидеть такую красоту, очутившись прямо в центре
самого настоящего полярного сияния, которое, впрочем, почему-то на
этот раз сместилось очень далеко к югу и опустилось с неба к самой
воде.