Закончив со мной, медсестра перешла к другому. Но замерла, будто
что-то почувствовав, обернулась, и мы встретились взглядом.
Она что-то сказала, но разобрать, что именно, я не смог. Язык
казался знакомым, но… древний каторский? Или это фенский язык с
планеты Онибейр? Или рорский? Я знал достаточно языков и точно
слышал этот прежде и даже частично понимал его: она спросила о том,
проснулся я или нет, но…
Чёрт…
Имплант в мозге молчал. В таких ситуациях он должен был сразу
перевести непонятный язык или хотя бы намекнуть, о чём говорит
собеседник, но тот молчал. Кажется, сломался окончательно. Да в
принципе все импланты молчали, что настораживало.
Я молча продолжал смотреть на неё, и медсестра, что-то
пробормотав, вышла из комнаты. Вернулась уже с мужчиной в белом
халате.
Видимо, кто-то старше по званию, скорее всего, врач, который не
имел с реальным врачом вообще ничего общего. Обычный мужчина,
который лишь халат сверху для вида накинул. Последовала стандартная
процедура опроса, из которой я, наконец, понял. Это был ни
каторский, ни фенский, ни рорский язык.
Мерийский.
Язык дальних планет на границе с чёрным космосом, часть из
которых была уничтожена уже очень давно. Причём с каким-то
диалектом, которого я ещё не слышал.
Вопросы были простыми: как себя чувствую, что меня беспокоит,
кто я, как оказался там, где меня нашли. Но в ответ на все вопросы
я лишь молчал и хлопал глазами. Мог бы ответить, да только что-то
внятное вряд ли смог бы произнести на их языке.
Наверное, в его глазах, я выглядел как умственно неполноценный,
так как под конец моего молчания и хлопанья глазами, он лишь
вздохнул и вышел вместе с медсестрой, оставив меня с вопросом.
Вопросом, что делать? Я на неизвестной планете, в неизвестном
обществе, без связи, без сил, без знаний и что самое главное, без
оружия.
Хотя именно что делать, я знал. Пусть я теперь пилот-инженер, но
прошлая профессия диверсанта обязывала знать, что делать на
нейтрально-вражеской территории. Слейся с толпой, не выделяйся,
запоминай, собирай информацию, подай сигнал и жди подкрепления.
Туда не брали тугодумов, умеющих только убивать и это была не
первая моя операция в тылу, где вокруг одни враги.
И я сделаю всё, чтобы она не стала последней.
***
Врач и медсестра вышли из палаты.
Парень был… странным. Молчаливый, внимательный, умеющий
держаться так, будто его не могла смутить даже ситуация, в которой
он оказался. Врачу показалось, что он всё же понимал, о чём они
говорят, но отвечать не спешил. Лицо его было абсолютно
непроницаемым, будто у парня были проблемы с проявлением эмоций.
Было невозможно сказать, о чём он думает.