— Ник! — Он обратился к блондину. — Почему Диана перестала выступать с огнем?
— Не знаю. Об этом сведений не нашел.
Значит, они не в курсе, что я лежала в больнице с ожогами? Может потому, что отец виновницы моих ожогов решил тихо замять дело, чтобы его дочь не турнули из цирка, и предоставил палату в своей частной клинике? Я сама была не против — не хотелось никому говорить о трагедии.
— В чем дело? — в воцарившейся тишине мой вопрос прозвучал жалко испуганно.
— Ты ей до сих пор не сказал, — отметил Кальвин.
— Заткнись, — отмахнулся Бас от друга, и тот без возражений вернулся в кресло, а серый взгляд, потемневший от гнева, пригвоздил меня к месту. — Моя способность, которая не поддается контролю, — это магия огня. Я могу случайно поджечь что угодно.
Меня передернуло — как тут сохранить на лице безразличие? Я вцепилась в шубку Мурёныша, тяжело дыша.
— Основная причина, почему я выбрал тебя — ты танцевала с огнем.
Я нервно покачала головой, все сильнее вжимаясь в кресло. Холод зацарапал по коже. Только не огонь! Бас случайно поджег мою книгу, потому что она его взбесила? Когда меня не было… И дым вчера в доме появился, пока я переодевалась.
Мысль вспыхнула в голове — будто глоток свежего горного воздуха. А ведь я все-таки не подхожу! И меня отпустят домой!
— Да, танцевала, но потом случился трагичный случай на тренировке, после чего я больше не выступала. И с тех пор боюсь огня…
Бас сощурился, испытующе рассматривая меня. Черт… Он не верит. Я поникла. Мне что, раздеться и показать шрамы от ожогов?
— Слушай, босс… — К нам подошел мужчина, который все время сидел в кабине пилота с Афиной. — Проверим ее на детекторе лжи? Я прихватил его с собой. И если она не врет — высадим где-то в Испании. Нам некогда ее отвозить в Россию.
— Неси детектор.
Подчиненный метнулся к багажному отсеку, а я едва не поседела за миг. Что? Высадим где-то в Испании? Что я буду делать одна в незнакомой стране с Мурёнышем?
— Послушайте, мы так не договаривались. — На взводе я поднялась. — Вы гарантировали безопасность.
Бас положил мне руку на плечо, вынуждая сесть обратно.
— Якоб не будет решать, что с тобой делать. Здесь я принимаю решения. Это ясно?
Мурёныш, понимая, что своим урчанием совсем не помогает мне успокоиться, положил мне на колени не только морду, но и лапы, и принялся тереться лбом о грудь. Мои губы растянулись в слабой улыбке.