— Я Мурёныша воспитывала с детства, — говорила я, потирая зверю шейку. — Не спорю, пумы бывают разные, не все идут на контакт. Мне, можно сказать, повезло с Мурёнышем. Его вообще хотели в зоопарке усыпить, ведь он родился слабым и мама-пума отказалась от него. Я его сама молоком кормила. Он вырос размером меньше своих сородичей, но, к счастью, вполне здоровым. Да, малыш?
— Мряя!
Пока я говорила, Лаура поменялась местами с Ником — тот с удовольствием почесал кота под белым подбородком и вернулся к еде.
— Мурёныш… Кто так пуму называет? — хмыкнула она и отпила вина. — Ему бы более красивое имя подобрать.
И тут кольнуло понимание — дружбы не получится.
— Он по паспорту Илья Муромец, — заявила я. — Поэтому Мур. Мурёныш.
Герман прыснул в кулак, едва не подавившись. Кальвин вскинул брови. Остальные с удивлением переглянулись. Лаура, явно не знакомая с русскими былинами, пожала плечами и подцепила палочками ролл.
— Да, полное звучит неплохо.
— Его в зоопарке так назвали, — поспешила я почему-то оправдаться. Скорее перед Германом, который с трудом сдерживал улыбку, покачивая головой.
— Здесь, в Лондоне, столько всего интересного, — сказал с тоской Ник, заложил руки за голову и откинулся на спинку стула, обитую фиолетовым бархатом. — А мы будем снова торчать в доме.
— Тем более Афина завтра пойдет с боссом в Роял Альберт Холл, да? — Якоб как раз склонился над тарелкой и усмехнулся исподлобья, отчего улыбка его выглядела весьма зловещей.
— У нас с ней чисто дружеская попойка была, приятель, — заверил Ник. — Что ж поделать, если ты не поддерживаешь ее дикий нрав.
— Из нас тут никто не конкурент боссу.
Аппетит пропал напрочь. Я запихнула в себя оставшиеся три ролла, потому что надо, и покинула столовую вместе с котом. Радовало, что никто не прокомментировал мой тихий уход.
В Якобе было что-то противное. Не знаю почему. Может, каждый адвокат дьявола обладает нехорошей энергетикой, а он, как я поняла, в подобной роли и выступал — отвечал за юридическую сторону нашего путешествия.
Или виной всему случайно оброненная фраза? Бас и Афина идут завтра вместе? Зачем тогда мне платье? Или мы идем вчетвером?
В какофонии этих мыслей я и уснула с Мурёнышем под боком, на большой двуспальной постели, под фиолетовым балдахином с золотистыми кисточками. А разбудили меня среди ночи стоны, прямо за стенкой.