В банке же тоже случился казус, и я начала подозревать, что за мной тянется чье-то злостное проклятие. Ну не может все быть так плохо в мой последний день работы!
Гномы обнаружили, что счета мои заблокированы, и оплату они принять не могут. А вот я точно при себе такие деньги носить не рисковала. Хорошо хоть, что на оплату несколько суток давалось, что отнюдь не добавляло настроения.
Почему заблокированы? Они понятия не имеют. Сбой случился. Это у гномов-то, которые за лишнюю копеечку трясутся, да еще пуще — за репутацию свою. Обещали во всем разобраться, но на это потребуется время.
И снова я вспомнила фонтанчик, красивую мебель и здание, на которое имелись виды. За то время, пока они все разрешат, кто-то другой его арендует.
Запретила себе расстраиваться. Вздернула нос повыше — и тут же наморщила: на него с неба плюхнулась огромная капля. А потом вторая, а потом я рванула вперед — хорошо, что до Аброськиного офиса не очень далеко... бежать!
Шафик затаился на самом дне, боязливо потряхивая корзинку. Он жуть как не любил дождь, а я забыла взять с собой специальное накрытие для его корзинки.
— Дарлу-у-уся, — подвывал он, когда я по инерции сворачивала за очередной поворот, — Укачивает меня-а-а-а-а...
— Даже не думай! — со страхом ответила фамильяру, от ужаса едва не врезавшсь в доску объявлений. — Еще больше приключений я не переживу-у-у-у!
Последние слова я проорала в голос —поскользнулась на мокром тротуаре и снесла кого-то, прикрывающегося зонтиком. Данная манипуляция не помогла ни мне, ни несчастному. Мы свалились на зонтик, и Шафик не удержался в корзинке — вылетел из нее, как пробка из горлышка бутылки.
— Помело! — удивленно протянул кот, когда я пыталась скатиться с распластанного подо мной тела, лицо которого с моей стороны скрывал сломанный зонтик.
— Памела! — гневно поправили Шафика и придали мне ускорения.
Памела-помело! Час от часу не легче! Любимица Аброськи и одновременно его первая любовница.
Я скривилась, будто лимона без сахара попробовала. Уж встреча с ней — определенно не то, чего хотелось бы. А приняла я ее за мужчину, потому что с задания она возвращалась в нашей униформе, что совсем не походила на привычный дамский туалет.
Да и в платье она девушку мало когда напоминала. Потому и прозвали ее так — Памела-помело. За дурной язык и за сплетни, которые она в уголок сметала, сортировала и выдавала совершенно в ином свете.