С такими мыслями я схватился за
посох двумя руками, соединяя все стихии, которые я активировал как
магику.
***
Из дневника ректора Академии
Волшебников:
«Сегодня один из моих питом… раб… в
общем один волшебник разнес на кусочки восточную башню. Я уже знаю,
кого отправлю спасать мир в следующий раз. Но для начала нужно
найти проштрафившегося неудачника. Тела на месте взрыва не
обнаружено, магика воскрешения не работает. Заглядывал к моему
другу, Смерти, но в его вотчине нашего двукратного, а в будущем и
трехкратного, спасителя мира не оказалось, что странно.
Можно было бы переместиться в
прошлое и предотвратить взрыв, но, боюсь, тогда объяснить
талантливому волшебнику, почему же я хочу в очередной раз заставить
его работать будет непросто.
Поэтому подожду, пока он сам
разберется со своими проблемами и вернется в родную Академию. Кто
знает, быть может он мир какой по пути спасет, совершенно
бесплатно, а то и не один…»
***
Очухался я со стойким чувством
дежавю, очень знакомое было ощущение и, к сожалению, это было не
похмелье. Я чувствовал, как моя магия подстраивается под местный
магический фон, что может означать только одно — я попал в другой
мир или совершил путешествие во времени.
Может быть и то и другое сразу.
Я уже бывал во всех девяти мирах
Иггдрасиля, бывал в междумирье и путешествовал в прошлое.
Путешествовать в будущее вроде как невозможно, по крайней мере
единственный известный мне путешественник во времени, Влад,
говорил, что нельзя заглянуть в будущее, только вернуться в
прошлое.
Правда это оказалось не единственной
моей проблемой. Как только закончилась адаптация магии, как на меня
навалились чужие воспоминания… согласно которым я в жопе. Ничего
нового, в принципе.
Судя по всему, я попал в какой-то
неизвестный, десятый, мир, так как местная обстановка и мифология
вот вообще не похожа на то, что я знал по своим путешествиям.
— Запомнить, смесь воскрешения и
телепортации вызывает переселение души в новое тело, — по старой
привычке проговариваю вслух важную информацию, после чего с
запозданием вспоминаю, что мой старенький самописный блокнот
остался вместе со старым телом. — Вот ведь тролли. И голос ещё
такой странный.
Несколько раз прочистив горло я так
и не смог добиться, чтобы мой голос звучал более мужественно, все
же я сейчас пацан пацаном, лет четырнадцать по воспоминаниям.