Я подтянул лежащую на полу винтовку и залег за тем же гребаным
комодом. Когда в коридоре показался гвардеец Сплюшкина, я
выстрелил. Солдат получил пулю в грудь и рухнул. Бегущий за ним
соратник пальнул в ответ, но я успел пригнуться, и пуля пролетела
над головой.
Сжимая в одной руке макр, я с ходу направил энергию на создание
щита, а в свободной ладони сотворил сгусток пламени. Встал в полный
рост и твердым голосом произнес:
— Сдавайся! Твой барон мертв, не за что умирать.
Гвардеец осторожно высунулся из-за угла. Заметил труп Сплюшкина,
потом взглянул на своего мертвого товарища и в конце концов на
меня.
— Дерьмо... — процедил он, бросил винтовку на пол и поднял
руки.
Раздались шаги с другой стороны. Я обернулся и увидел
растрепанную Юлию, которая тащила на себе раненого солдата. Она
тоже посмотрела на мертвого Сплюшкина и сказала:
— Отбились, получается.
— Здесь да, — кивнул я. — Но война еще не закончилась.
Подтверждая мои слова, раздался тревожный звонок мобилета.
— Ваше сиятельство? Говорит Аслан. Аслан Иванов, помните? —
парень кричал, а где-то рядом с ним звучали выстрелы.
— Слушаю тебя, — сказал я, убирая трубку подальше от уха.
— Мне доверили мобилет и велели доложить обстановку! Гвардия
Шершневых отступает, мы бьем вдогонку! Отправили людей на помощь
Иволгиным! Где вы? Все хорошо?
— В поместье Иволгиных. Враг побежден. Как Богдан
Богданович?
— Командир серьезно ранен, увезли с поля боя. Когда нас
обстреляли из пушек на подходе, снаряд взорвался прямо рядом с
ним...
— Понял. Заканчивайте там. По возможности пришлите сюда
целителя. Передай тому, кто принял командование, чтобы явился ко
мне с докладом как можно скорее.
— Так точно! — воскликнул Аслан.
Я положил трубку, прижался спиной к стене и стек на пол. Трудный
выдался денек. Надо узнать, как там Олег... Он не звонил.
Получилось справиться со спецотрядом Шершневых?
Пока я разговаривал, Юля связала пленного, перетянула раны
своему гвардейцу — единственному, кто выжил из солдат их рода — и
собрала разбросанное оружие, сложив в кучу.
У меня чертовски болел левый бок. Каждый вдох ощущался так,
будто по телу с нажимом проводили острым лезвием. Кажется, при
последнем полете через комнату я сломал ребро. Возможно, даже не
одно. А сразу и не заметил.
Но ничего, пустяки. Целители разберутся. Главное, что первый
день войны, по большому счету, за нами. Не без потерь, но мы
справились.