Но, поскольку телефон мне дали, этот
путь для меня и не закрыт. Хотя и понятно, что в этом возрасте
пользы я для них могу принести мало. Могу, если перейду к ним,
оказаться на позиции подай-принеси. В группировке Сатчана моя роль,
несомненно, может быть более значимой. У нее масштаб пониже,
поближе ко мне, студенту. Нужно быть реалистом.
Да и мне симпатична позиция
Д’Артаньяна… Как там – «меня плохо приняли бы здесь, на меня дурно
посмотрели бы там» … вроде так было… будет в знаменитом фильме.
Все, по этим вопросам все понятно. Да
и мне легче – одно дело обнародовать негатив про фабрику, на
которой никого лично не знаешь. Совсем другое – когда там твоя
соседка работает главбухом. Нехорошо как-то… Мне с ней еще жить и
жить рядом. А если ее посадили бы, каждый раз, заходя в подъезд,
вспоминал бы, по какой причине пустует одна из квартир. К отделке
которой я лично приложил усилия…
Так, остается еще один момент –
рассказывать ли главбуху про обнаруженный компромат. Если сугубо
по-человечески – то стоило бы. А если прикинуть с точки зрения
моего житейского опыта и возможных последствий?
Знакомы мы с ней мало. И она женщина,
что немаловажно. Между мужиками и то возникают недоразумения из-за
того, что кто-то что-то неправильно понял, а женщины настолько
эмоциональны, что с ними вообще часто невозможно трезво и
рационально обсуждать сложные вопросы. Взять хотя бы мою тещу,
Оксану – нормальная же была баба, пока ее гадалка не зомбировала. А
теперь, туды ее в качель, Терминатор: «включена программа
уничтожения Пашки». И все, рациональные разговоры вести с ней
бессмысленно.
Так что можно нарваться на проблемы,
даже сказать правильнее – самому создать их себе на пустом месте из
самых лучших побуждений. Мы же уже переговорили с Межуевым только
что – переговорили. Решили все возможные проблемы – решили. А что
вообразит главбух, если я расскажу про все недочеты у нее в
бухгалтерии, и все ее махинации? Науке это неизвестно. Может
вежливо поблагодарить и приняться деятельно зачищать улики и
пробелы. А может, выпроводив меня, впасть в истерику и побежать к
ближайшему таксофону. Начав звонить директору и другим важным
людям, подчиненным Межуеву. Да еще и скажет что-нибудь типа – мне
показалось, что он хочет меня шантажировать. Мало ли она
мнительная, я же совсем ее не знаю? Я улыбнусь дружески,
по-соседски, а она решит, что я цинично усмехаюсь и намекаю на
взятку. И что тогда сделает тот же Межуев? Решит, что пацан
невменяемый и чрезмерно наглый, и нажмет на гашетку.