Я вздохнула. Раскрывать мою тайну не хотелось. Но и задерживаться из-за глупого недоразумения тоже.
— Послушай, сестра, я не то, что ты видишь, — решилась я. — Прости, что сразу не призналась, но я — фрейра.
— Ты? — ведьма фыркнула и захихикала. — Глупее отговорку не нашел, мужик? Сними иллюзию, если ты фрейра. Ох, уморил!
Я развела руками:
— Не могу. Это не иллюзия. Это театральный грим и парик, мне не хочется их портить, времени нет снова накладывать. Но ты же можешь проверить магией, я дозволяю тебе до меня дотронуться. Да и вот это может тебя убедить, — и я зажгла на ладони крохотный огонек. Совсем маленький, чтобы еще больше не напугать и без того встревоженный лес.
Глаза ведьмы округлились, иллюзорная внешность стекла, как пролитая краска со стены, и передо мной оказалась… маленькая пухленькая девочка лет семи-десяти, с конопушками на вздернутом носике! “Ох ты ж, вареник с гвоздями!”, вспомнила присказку моей первой наставницы в этом мире. Ну и детки пошли! Любит она опытных мужчин, как же! У русалок наслушалась?
Девочка моргнула, нахмурилась, посмотрела на свои пухленькие розовые руки и топнула ногой:
— Ну вот опять! Опять я колдовство не удержала! И так — всякий раз, как сильно удивлюсь или испугаюсь!
— У меня есть амулет — закрепитель чар, — я опустила на землю заплечный мешок и потянула тесемки. — Надо? Я его обычно перед сном надеваю, когда иллюзией пользуюсь, чтобы она случайно не слетела. Но тебе нужнее, я пока и гримом обойдусь.
Найдя сплетеный из шнура с бусинами браслет, я протянула его маленькой ведьме. Она не торопилась брать, молодец, обученная.
— И что ты хочешь взамен? — нахмурились рыжие бровки.
— Много не попрошу. Выведи меня из леса и скрой мои следы.
— Это две работы, а браслет один! — хитро сощурилась маленькая пройдоха.
— Зато на нем бусин много!
— А шагов, которые мне предстоит сделать, еще больше!
— И какой платы ты еще хочешь?
Она подпрыгнула от радости и протараторила:
— Зачаруй мой лес от пожара, фрейра! Хотя бы на пять лет, пока я не выучилась, да в силу не вошла. Зачаруй, а то я его еще и не слышу, и не понимаю толком. Не сохранить мне его, а чужим отдавать дедуля не велел. Это, кстати, не я его сгубила, — горестно вздохнула она. Вот и пойми, то ли деда жалеет, то ли о том, что не она виновна в его смерти. — Помоги мне, пожалуйста. Век не забуду!