- Вай! Очэн правылные слова товарищ Ленин говорил! – согласился
грузин. – Э! Дарагой, ты это чэго такой блэдный совсэм стал? – Даже
Гиви заметил, как мне резко поплохело.
Голова закружилась, а в теле поселилась предательская слабость.
Даже рабочая нога, на которой я боле менее приспособился
балансировать, опираясь на дружеское плечо грузина, подломилась в
одночасье.
- Ых! – натужно выдохнул Гахария, когда я всей своей тушей повис
на нем. Так-то во мне роста под два метра, и даже, несмотря на
дистрофичную худобу после года в виде овоща, весил я все равно
немало. – Слюшай, зачэм такой тяжелый?
- Так Мамонт же… - попытался я вновь пошутить, цепляясь за
грузина. – Недаром же меня папка так назвал…
Заметив, что не слишком мощный грузин не вывозит моего веса, к
нам бросился Федор, подхватив мое обмякшее тело с другой
стороны.
- Так, ребятки, - подключился к суете капитан, - срочно тащите
его к воронку – вместо бани в госпиталь сначала заскочим! Там
сегодня как раз Лазарь Елизарович дежурит, а он на всю Марьину рощу
единственный Медик-Силовик! Ему бы Источник помощнее и Силы
побольше, хотя бы в Накопителях - так он бы и мертвых
воскрешал!
Как меня вытащили из дома и загрузили в ментовской воронок, я
почти и не запомнил. Невыносимая головная боль практически вышибла
меня из сознания. Я не замечал ничего и никого вокруг, погружаясь
все глубже и глубже в этот бесконечный океан боли. И в какой-то
момент окружающий меня мир окончательно померк.
Сколько времени я пребывал в несознанке на этот раз, сказать
было трудно. Может, минуту, может, час, а может быть и еще один год
мимо промчался. Радовало одно – сейчас голова у меня абсолютно не
болела! Да и все тело переполняла такая непередаваемая легкость,
какой я в жизни не испытывал (если учесть, что помнил я лишь
несколько часов от силы)! Прямо настоящее блаженство!
Вздохнув с облегчением, я открыл глаза и с интересом осмотрелся.
Лежал я в небольшом рабочем кабинете с высоким потолком на кожаном
диване с высокой спинкой. У большого и покрытого морозными узорами
окна стоял массивный стол, покрытый основательно потертым зеленым
сукном. Вдоль стен – высокие деревянные шкафы, забитые какими-то
книгами, размохраченными тетрадями и пухлыми папками. В кабинете
имелся даже сейф – большой железный ящик, выкрашенный белой краской
и раскрячившийся в углу рядом со столом.