- Владимир Никитич Виноградов? Личный медик товарища Сталина?
Так он же, вроде бы, профессором был?
- А откуда… - начал было Рыжов, но почувствовав, что со мной
вновь что-то происходит, резко прервался. – Так, боец, - произнес
он командным тоном, я и не знал, что он так умеет, - лежи спокойно!
И постарайся ни о чем не думать и выбросить все из головы! Я
сейчас… - И он куда-то стремительно удалился.
Я, сдерживая все нарастающую головную боль, закрыл глаза,
постаравшись последовать совету доктора ни о чем не думать. Однако,
всплывающие «из темноты» моего подсознания образы, остановить так и
не удалось.
Так я, словно наяву увидел профессора Виноградова, который,
наклонившись ко мне произнес:
- А вы, батенька, оказывается недурственно так вчера
отдохнули?
- А-а-а… - просипел я в своем видении пересохшим горлом,
хватаясь за голову, которая, как я «помнил», у меня трещала не
меньше, чем сейчас.
- С чем вас и поздравляю! – Продолжил весело «глумиться»
надо мной профессор Виноградов.
- Пить… - С трудом разлепив пересохшие губы, шевельнул я
заскорузнувшим языком, превратившимся в грубый наждак.
- Пейте… «больной»! - Владимир Никитич сменил гнев на
милость и плеснул в стакан воды из графина, стоявшего рядом на
прикроватной тумбочке.
Я, сделав титаническое усилие, оторвал от подушки голову, в
которой «поселился» отчаянный молотобоец и, судя по интенсивности,
с которой он фигачил молотом внутри моей многострадальной черепушки
– явно передовик производства. В глазах профессора плясали веселые
чертики, когда он наблюдал за моими болезненными ужимками. Да-да,
так мне и надо! Надумал старый хрыч с молодыми
состязаться…
Виноградов подождал, пока я утолю жажду, а после сжалился
над бедным старикашкой, страдающим тяжкой формой похмелья – излечил
практически одним прикосновением!
Черт! Этого просто не могло быть! С чего бы это личный Медик
самого товарища Сталина меня от похмелья лечил? И я опять ощущал
себя в этот момент каким-то столетним старикашкой! Я, конечно, не
то чтобы совсем уж юный, но еще вполне себе молодой
двадцатипятилетний мужик! Совсем не старик! И откуда это все в моей
многострадальной голове?
Я открыл глаза и, развернув газету, впился в печатные строчки,
наплевав на все распоряжения Лазаря Елизаровича. Я должен был
узнать имя этого старика!