Из глаз Липы катились водопадом слезы, не менее обильно, чем
весенние ручьи. Она поглядела на сияющие небо. И весенний контраст
пробуждающейся к жизни природы с обгорелыми останками дере-ва еще
острее вонзился в сердце девушки.
- Ты не дожил до весны, ты умер из-за меня. Сто лет ты стоял на
этом месте, а пришла я и убила тебя. А-а-а.
- Липа, - попытался протянуть руку Сева. - Не надо так
убиваться. Это было всего лишь дерево.
- Что?! - Липа грозно сверкнула глазами на молодого человека и
закричала: - Это было не просто де-рево! Это было живое дерево! Это
было волшебное дерево! Сколько людей лишилось его помощи, сколько
душ осталось не услышанных! Он помогал всем, кто к нему обращался.
Дуб жил своей жизнью, пока мы не испоганили все вокруг него. Он был
добр и чужд злу, он ничего не просил в замен. А мы убили его,
убили-и-и-и.
Липа задохнулась от слез. Еще секунда и в горестном исступлении
она вот-вот потеряет разум и кон-троль над собой.
- Зло - это люди, это мы! - кричала девушка, уже не помню себя
от страдания и боли. - Мы ничтожества. Мы разучились любить и
делать добро. На это способно только "просто дерево", как вы
говорите.
- Липушка, деточка, успокойся, - попыталась вставить в монолог
Римма Павловна.
- Да все мы обязаны дереву! - не унималась Липа. - Я могла
простить у него что угодно, и оно помогло бы. А я тратила его
способности на ненужную ерунду. Я тратила его силы не на то, что,
действительно, необходимо человеку. Он был мне другом, защитником,
утешителем. Мир без него уже не будет прежним. Как вы не понимаете?
Я не смогу жить как прежде. Я не хочу! Я хочу умереть здесь и
сейчас! Уходите, вы все злые. Уходите! Оставьте меня с ним!
- Она помешалась, - констатировал Егорыч и набожно
перекрестился.
- Типун тебе на язык, - отмахнулась Римма Павловна, - Липушка,
не надо так надрываться. Есть кое что, о чем ты не знаешь.
- Ничего знать больше не хочу, - вдруг устало присмирела
девушка, продолжая обнимать головешку. - Уйдите, прошу вас. Дайте
мне побыть с ним наедине.
Римма Павловна вдруг подтолкнула Севу:
- Давай, сынок, твой выход. Расскажи все. Да простит меня
Липушка. Егорыч, пойдем ко мне чай пить, оставим молодых.
- Эх, - только и отозвался старик.
- И ты уходи, - приказала Липа Севе, едва старики отошли к
тропинке. - Не хочу тебя видеть.