Рык стих, а вместе с ним и ветер, поднявший в воздух листья. Плеча коснулась чужая рука — вполне себе человеческая.
Грифон внезапно куда-то делся.
Не привиделось же, ну в самом деле?..
Не привиделось. Просто грифон, как это у них бывает, обернулся человеком. Мужчиной. Молодым, красивым, пугающе знакомым. Среди всей этой серо-зелёной глуши он казался осколком солнца — смуглая кожа цвета мёда, буйно вьющиеся тёмные волосы оттенка корицы, сверкающие янтарём глаза…
Эрин знала, кому принадлежат эти глаза. Ошибиться просто невозможно.
Она видела их столько раз, столько лет подряд. И всякий раз они лишали её воли и сил, отнюдь не в романтическом смысле. Хотя и в нём, возможно, тоже — сложно не ощутить привязанность к тому, кого видишь пусть не каждый день, но достаточно часто, чтобы навсегда запомнить черты лица, цвет глаз…
— Я тебя напугал? Ты в порядке? — звучным, чуть хриплым голосом осведомился такой знакомый незнакомец. И, не дождавшись никакой реакции, повторил свои слова — уже не по-эрмегарски, но на хорошем фейском.
В многочисленных снах, галлюцинациях, видениях тот, кого она знала — и не знала вовсе, — никогда не говорил с ней по-фейски. Вообще никак не говорил. Только улыбался, беззвучно звал за собой, просто… был. Рядом — протяни руку, почувствуешь тепло тела и гладкость кожи. Эрин пыталась. Но ответом на эти попытки была лишь дымка, что рассеивалась тотчас. Будто не было в нём ничего настоящего, будто он среди всех видений Эрин был самым нереальным, то ли призраком прошлого, то ли вовсе плодом нездорового воображения. С её даром это вовсе не редкость — баэн-ши не зря вымерли. А те, кто нет, не зря проводили жизнь в наглухо замурованных башнях.
Что ж, всё бывает впервые.
Руку Эрин оттолкнула, силясь развеять очередное видение. Не сейчас, так не вовремя — ей ещё накладывать чары на своё новое жилище, и это сожрёт весь резерв…
— Нет! — вскочив на ноги, выкрикнула Эрин. Отвернулась, зажмурилась, не желая смотреть, не желая видеть того, что неведомая сила в очередной раз пытается ей показать. — Я не!.. Не сейчас!
Она ведь так боялась этого. Что видения всё же сотрут грань между собой и реальностью; что различить их будет невозможно. Что однажды чужое дыхание будет казаться настоящим, щекотать кожу на шее, а вновь стиснувшая плечо рука покажется удивительно тяжёлой и тёплой. Боялась однажды не вынырнуть из трясины собственного дара, которого не хотела и не просила.