Дело в том, что император очень высоко оценил мужество
защитников Албазина, и сделал им предложение, от которого трудно
было отказаться. Бывшие казаки-оторвы с окраины России стали личной
гвардией императора сильнейшего государства тогдашнего мира. Личная
гвардия императора Поднебесной состояла из восьми подразделений,
так называемых «знамен», и в составе одного из них, «желтого с
каймой», появилась русская рота. Это была высокая честь, китайцы, к
примеру, как покоренный народ, не имели права служить в знаменных
войсках, этой привилегией пользовались только маньчжуры.
Новобранцам выделили подворье во Внутреннем городе у ворот
Дунчжимэнь в переулке Хуцзяцзюань, положили приличное гвардейцам
жалованье, холостым даже выдали жен. Приличные китаянки, конечно,
скорее удавились бы, чем пошли к волосатым демонам, но проблему
решили просто — дали команду в Разбойничий приказ, и оттуда по
разнарядке прислали бывших супружниц казненных преступников. И,
самое главное, новым гвардейцам разрешили исповедовать свою
религию. Вскоре в северо-восточном углу Внутреннего города
появилась кумирня, которую русские именовали Никольской часовней, а
китайцы без затей обзывали «Лочамяо». Перевод интуитивно
понятен.
Сначала там служил уведенный с казаками священник Максим
Леонтьев, а после его смерти наши дипломаты, напирая на загубленные
души оставшихся без духовного кормления православных, продавили у
китайских властей разрешение на создание Русской духовной миссии в
Пекине. История этой миссии — долгий и отдельный разговор, скажу
лишь, что она, кроме назначенных, выполняла также функции и
посольства, и торгового представительства, и культурного центра, и
исследовательского института, и разведывательного центра,
естественно. Между прочим, с 1838 года, со смерти последнего
католического священника в Пекине, и по 1860 год нам завидовали все
европейские державы — русские оказались единственными европейцами,
имевшими право проживать в столице Поднебесной.
Помню свое удивление, когда я узнал, что албазинцы существуют в
Китае до сих пор. Потомки этих казаков за три столетия, конечно же,
полностью окитаились, но сохранили православие и стали, по сути,
субэтнической группой. Позапрошлым летом я даже познакомился с
одним из них. Дело в том, что после смерти последнего православного
священника в Китае, настоятеля харбинского храма отца Александра
Ду, китайские власти категорически не позволяли Русской
православной церкви прислать нового. Потом нашли компромисс — 15
гражданам КНР разрешили уехать в Россию для обучения в семинариях и
принятия сана. С одним из них, молодым парнем, учившимся тогда в
Московской семинарии, меня и познакомила бывшая студентка моей
жены. По-русски он говорил неважно, но первым же делом объяснил,
что фамилия его — Дэ, но на самом деле так просто переделали
фамилию его предков, а по правде он Дубинин. Сколько столетий
прошло, а иди ж ты…