К декабрю в живых в осажденном Албазине осталось не более
полтора сотен «осадных сидельцев», да и «те все оцынжали», так что
в караулы приходилось отряжать всех, кто еще мог держать оружие.
Судя по донесениям Бейтона, на ногах тогда оставалось не более 30
ратных людей и около 15 «подросков». Заболел и сам Бейтон —
командовать обреченным, как уже все понимали, гарнизоном ему
приходилось, передвигаясь по крепости на костылях.
По всему выходило, что придется этому бывшему немцу принимать
смерть за свою новую родину здесь, на самой дальней ее окраине.
Опочить там же, где лег в землю его нечаянный друг Алексей
Толбузин. Просто прочтите этот безыскусный отрывок из его письма
Власову, просто попробуйте представить себе состояние человека,
которому оставалось только одно — умереть с честью: «Сколько побито
и померло… Странное время было: друг друга не видали, и кто
поздоровеет раненные и кто умрет, не знали, потому что скудость во
всем стала… Пили мы с покойным одну кровавую чашу, с Алексеем
Ларионовичем, и он выбрал себе радость небесную, а нас оставил в
печали, и видим себе всегда час гробный…».[11]
Не лучше ситуация была и у китайцев. Если гарнизон Албазина
прореживала цинга, то в лагере осаждающих, которые не готовились к
длительной осаде, начался голод. Вслед за ним пришла и эпидемия,
которой в перенаселенном маньчжурском лагере было полное раздолье
собирать свой страшный налог. К декабрю китайцы недосчитывались уже
полутора тысяч человек. Но и у них была воля Сына Неба, которую
смертные оспаривать не вправе, поэтому и им идти было некуда. И
тоже оставалось лишь сидеть здесь, в диких северных варварских
землях, осаждая этих безумных лочи, и ожидать каждый день — кого
назавтра заберет смерть, а кто еще помучается.
К декабрю обе стороны напоминали выложившихся полностью, вконец
обессиливших бойцов, у которых не осталось сил даже на последний,
завершающий удар. Они зависли, опустошенные, друг на друге в клинче
и кто первым упадет — тот и проиграл.
Спасение пришло, откуда не ждали — 30 ноября было достигнуто
соглашение о проведении мирных переговоров между Россией и Китаем.
И, самое главное — убедившись, что эти безумные волосатые демоны
так и не сдадут крепость, цинские власти на переговорах с
российскими представителями Н. Венюковым и И. Фаворовым согласились
на отвод своих войск из-под Албазина до устья Зеи. Стойкость
албазинцев помогла «продавить» и еще одну уступку со стороны
китайцев — переговоры должны были пройти не в Якутске, как те
поначалу настаивали, а в Нерчинске.