— В смысле? — растерянно переспросила та.
— Я же тебе написал все еще вчера.
— Но я…
— Не читала? Слишком шваброй занята была?
— Мне ничего кроме твоего «сейчас не могу говорить» не приходило, Эван, если ты про смс. И я не понимаю…
— Нет, правда? Действительно не понимаешь? Ладно. Мне не трудно, я повторю: мы слишком разные! Весь универ полнится непонятно откуда взявшимися слухами о том, что ты из богатой семьи. Интересно, кто же их распустил? Кто вдул всем в уши, что ты девушка одного со мной круга, достойная моего положения и статуса? Я повелся, а ты, оказывается, полы в какой-то забегаловке драишь? Вот, оказывается, как?
— Это не забегаловка, — возразила Нейлин, неожиданно обиженная за любимую мамину кондитерскую, с которой та и начинала свой сейчас вполне успешный бизнес.
— Ну пусть не забегаловка, — равнодушно согласился Эван и пожал плечами. — Но это никак не меняет того, что ты врала мне о себе.
— Я не врала! Ты не спрашивал, а я не говорила… Да и при чем здесь?..
— Ой да ладно, Нейлин Дарт! — Эван явно не хотел ничего слушать. — Надумала подцепить богатенького? Небось, еще и планировала выскочить замуж по залету, потому и позволила мне во время гона все, что мне только в голову взбрело, и вообще вела себя будто шлюха ненасытная? Не выйдет! Дураков нет брать в жены таких, как ты!
— Я… нет, Эван. Я… Все совсем не так…
Нейлин еще блеяла что-то такое же глупо-несуразное, ничего и никому не объясняющее, когда ее любимый подхватил свой рюкзак и двинулся прочь по коридору…
Отец, услышав рассказ убитой произошедшим дочери, припечатал:
— Теперь ты знаешь, насколько я был прав, когда настоял на том, чтобы ты записалась на учебу под другой фамилией.
— Это опыт, — сказала мама. — Переболеешь, синяки от ударов судьбы пройдут, сильнее и умнее станешь. Уж поверь. Я знаю, о чем говорю, не понаслышке. То, что нас не убивает, лишь делает сильнее.
— Взбитые сливки, — пробормотала тогда Нейлин себе под нос.
Ее, конечно, не поняли, и пришлось пояснять:
— Сливки ведь тоже становятся изысканным лакомством только после того, как их долго бьют…
— Маленькая моя… — выдохнула мама с нежностью и состраданием и потянулась, чтобы обнять.
Короче, дело кончилось тем, что Нейлин все-таки разревелась. И пока она хлюпала носом и скулила, подвывая, над ее головой мама поругалась с отцом, который совсем не вовремя начал втулять дочери что-то поучающее о том, что, мол, та сама виновата и в следующий раз должна пять раз подумать, прежде чем выбирать такого вот парня — будь он хоть волк, хоть человек.