— Не понимаю, — признался
Козьмин.
— Ну, вот ты же при Сталине жил, так?
— спросил я. — Представь, что Сталин вдруг, ни с того, ни с сего,
начал вести риторику о том, что надо ввести либерализацию, вводить
элементы рыночной экономики и вообще, плановая система себя не
оправдала, поэтому, пока не поздно, надо бы сменить курс
государства. Но обязательно в лучшую сторону, с гарантированным
светлым будущим всем и каждому. И что если всё это сделаем, заживём
как в Америке, а то и лучше, потому что мы-то точно лучше, чем эти
проклятые буржуи...
— И вы купились? — спросил
красноармеец.
— Купились, — вздохнул я. — Ну,
представь, что генсек СССР, первый его президент, толкает такую
телегу практически с прихода к власти, а партийные функционеры
столько же лет ему подмахивают. Ещё со времён Сталина люди
привыкли, что власти надо верить и не сомневаться в решениях наших
мудрых и дальновидных вождей. А потом наступил тотальный спад
экономики, разгул преступности, уничтожение промышленности,
многочисленные войны на осколках Союза... Но тогда стало слишком
поздно что-то менять. Вот теперь и живём в условиях будущего,
которое вы даже представить себе не могли. Но оказалось, что может
быть ещё хуже.
Проезжаем через врата, затем через
вторые, обязательно с досмотром на каждом этапе и демонстрацией
моей бумажки-«вездехода».
— Выгружаем, — указал я на место у
подъезда. — Не думаю, что тут сопрут...
Сумки были выгружены и мы поехали на
второй заход.
— Вот складно рассказываешь, —
продолжил разговор Константин. — Но получается ведь, что никто не
виноват?
— Виноватых искать можно долго, —
покачал я головой. — Но случившаяся катастрофа, это я о развале
СССР, случилась по единственному возможному сценарию — если уж так
получилось, что значит, так должно было быть. Возможно, был избран
не тот путь, возможно, что ещё в пятидесятые или в шестидесятые. К
тому же, я придерживаюсь мнения, частично навязанного моей дорогой
бабулей, что основной причиной было отсутствие опыта построения
подобных государств. Строили-то впервые в истории, поэтому ступали,
как по минному полю.
— Ну, возможно, — пожал плечами
Козьмин.
— Да оно, скорее всего, так и было, —
вздохнул я. — И буржуа, когда отнимали власть у феодалов, совершали
страшнейшие ошибки. Но, ввиду того, что делали они это три-четыре
сотни лет назад, всем кажется, что мы-то умнее, мы-то знаем больше
и просто неспособны на такие же ошибки, что совершали люди
прошлого... Способны и ещё как.