— Помнишь, ты спрашивал, тяжело ли знать обо всех тайнах мужа? — как-то незаметно они перестали выкать друг другу, перейдя на более привычный для мужчины манер.
— Конечно, но ты сказала, что он не посвящает тебя в свои дела.
— Сознательно — нет, но вот уже тридцать лет, которые я живу рядом с ним, знаю об одной особенности супруга, о которой не догадывается даже он. Граф говорит во сне.
Купец почувствовал, как сердце начинает биться быстрее. Он ничего не мог с этим поделать, хотя понимал, что тем самым выдает себя. Графиня тихо засмеялась.
Он перекатился на бок, мягко высвобождаясь из ее объятий, чтобы видеть глаза женщины.
— Брен…
— Знаешь, а меня так никогда еще не называли… — задумчиво сказала она. У меня есть информация, которая тебя заинтересует.
Он готовился выведывать любые полезные сведения по крупицам, собирать их в одну картину целыми лунами, а сейчас графиня вот так просто говорит о том, что готова поделиться чем-то, хотя даже не знает, кто он.
— Зачем ты это делаешь, Брен? — он не хотел, чтобы она поняла, что ему от нее нужна вовсе не близость, но, кажется, было уже поздно.
— Что ты видишь, когда смотришь на меня?
— Благородную графиню. Прекрасную женщину. Невероятно красивую и умную, — он завел ей за ухо спадающую прядь волос, напряженно вглядываясь в лицо. Она печально покачала головой.
— Я гожусь тебе в матери, Лиогерд. Хотя это ведь не твое имя, правда? Как тебя зовут по-настоящему?
Он молчал. Сердце пропустило удар. А гостья продолжала:
— Я прекрасно понимаю, что такого молодого и богатого мужчину, который может обладать любыми красавицами этого мира, просто не заинтересует такая, как я. Даже дождись ты смерти моего мужа и женись на мне, титул графа не получишь. Так чем же я могла зацепить тебя?
Он взял ее руку, медленно поцеловал каждый палец, чуть касаясь кожи языком, а потом опустил между своих бедер, чтобы она почувствовала: он снова готов.
— Мужчина способен врать как угодно, даже глазами, но одна часть тела не умеет лгать, Брен, — он навис над ее лицом, позволяя своему взгляду все сказать за него. Она не отказалась, приняв все, что он мог ей предложить. И лишь через лучину, отдышавшись, продолжила:
— И все же я знаю, что за все надо платить. А еще поняла, как могу это сделать. Я женщина, Лиогерд, но я неглупа.