Я отправилась к Зимину и спросила – знает ли он, что нужно
сделать, чтобы зарегистрировать бизнес.
- Что вы задумали, Ольга Дмитриевна?
- Я задумала заработать денег и принести немного пользы себе и
людям. Скажите, если я буду оказывать населению услуги по починке и
шитью каких-то вещей, это будет считаться работой? А на съём
какой-нибудь комнаты я бы заработала, пока Матрёна Савельевна не
велит возврашать машинку.
- Да, это возможно. Но вашу деятельность нужно будет согласовать
с господином Носовым. Он уже подаст сведения дальше.
- А вдруг не подаст? Он кажется мне мстительным и вредным.
- Тогда это будет нарушение с его стороны, он себе такого не
позволяет.
- И никак нельзя миновать его?
- К сожалению, нельзя.
- Тогда напустите на него вашу тёщу. Она победит, - нервно
усмехнулась я.
- Кстати, вполне вероятно, - доктор посмеялся вместе со
мной.
Матрёна Савельевна, женщина крупная, важная, одетая в сатиновую
«парочку» - я уже знала, что так называется комплект из юбки и
застёгивающегося на пуговицы лифа – важно прошествовала в нашу
палату в тот же день после обеда.
- Кыш, - взглянула на Анну со Стешей, которых Зимин пока так и
не выписал.
Наверное, всё понимает, и просто даёт время передохнуть и прийти
в себя. Как и мне, впрочем, как и мне.
Соседки выскочили, а Матрёна Савельевна уселась на Стешиной
кровати и расправила юбку.
- Василий говорит, ты хочешь заработать, - начала она в лоб.
- Верно, Матрёна Савельевна, - кивнула я. – Я умею шить, не бог
весть, как хорошо, но что-то могу. Я не имею здесь ни родных,
которые бы обеспечивали меня, ни собственного дохода, и готова
зарабатывать. Если вы согласны – то придумаем, где я могу снять
комнату, в которой бы и жить, и мастерскую бы сделать.
Для мастерской понадобится ещё утюг, но можно же найти, я думаю?
Утюжить швы можно на столе, машинку поставить у окна, чтоб светло
было. И работать. Вон сколько я за четыре дня сделала!
- Я спрошу Лушку и Баирму, вроде, у одной была комната, чтоб
отдать внаём, а у второй и вовсе флигель с отдельным входом. Можно
договориться, чтобы оплата первый раз не сразу, а через две недели,
скажем. Если я поручусь, то тебя пустит и одна, и другая. Кондрашке
скажем, что ты заплатила, и въехала.
- Кондрашке? – рассмеялась я.
- Ему, Кондрашке Носову. Я, знаешь, его помню, как мелким в
одной рубашонке без портков бегал, и как по мне, ума с тех пор
немного нажил.