Мне хотелось посмотреть, что будет, если сниму, потому как – ну
что может быть? Ничего же в нём особенного. Но каждый раз, когда я
бралась за шнурок, я всё равно что слышала бабушкин голос – «Оля,
не снимай крест никогда. Как бы тебе ни хотелось это сделать, не
снимай. Поверь, это неспроста».
- И вы не спрашивали вашу бабушку, отчего так?
- Пыталась, но или в этот же момент случалось что-то, что
отвлекало от этого вопроса, или она как-то очень ловко переводила
разговор на другую тему, - вдруг поняла я.
Я никогда не задумывалась, почему так. Крест этот был частью
моей жизни, да и всё. Почему у кого-то карие глаза, а у кого-то
серые? Почему кто-то умеет рисовать, а кто-то нет? Почему кто-то
носит крест, а кто-то не носит?
- А что-нибудь ещё ваша бабушка вам говорила? Может быть,
запрещала?
Я задумалась.
- Обманывать запрещала, даже в мелочах. Говорила, что она всегда
знает, говорю ли я правду. И если её рядом нет, то это значит всего
лишь, что кто-нибудь другой тоже может слышать. И принимать во
внимание.
Я не смогла расшифровать его выражение лица – какое-то
интересное.
- А как она умерла? Я верно понял, что вашей бабушки нет в
живых?
А вот это был самый… сложный вопрос.
- Знаете, она сказала, что уезжает… и не вернулась. О нет, она
была здорова, достаточно здорова, как только может быть здоров
человек восьмидесяти девяти лет от роду. Мы все пытались отговорить
её, проводить, поехать с ней, но она запретила. А спорить с ней
было… очень сложно. Мы договорились созваниваться… быть на связи. И
она не вышла на связь сразу же. Мы чуть подождали и заявили в
розыск, и её не нашли. Искали долго, моя мама… могла хорошо
заплатить, и платила, даже частному детективу платила. Не нашли.
Это было… очень больно. У неё ведь даже могилы, выходит, нет, я не
смогла похоронить её по-людски.
И не прийти на ту могилу, и не помянуть по обычаю в день
смерти.
Соколовский молчал довольно долго, прежде чем сказать:
- Если ваша бабушка была магом-некромантом, то всё, что вы
рассказали, совершенно естественно.
- Моя бабушка была учительницей математики, очень хорошей,
кстати, учительницей, - сообщила я Соколовскому. – А вовсе не
магом.
Потому что, ну, услышать что-то подобное о человеке, которого
знал всю свою сознательную жизнь, и в той жизни не было места
никаким некромантам – это, знаете ли, как-то чрезмерно.