– Ты?! – раздался дружный хор голосов.
В основном все выглядели шокированными, только в глазах Фел стояла жалость пополам с пониманием. Ещё Рандир порадовал разочарованием во взгляде. Прости, мой ранимый и правильный дедуля, так надо, и ничего объяснять я тебе не буду.
– Ты же у нас верх благородства и вдруг участие в, как ты там говорил? Грязные игры? – язвительно протянул Окино.
– Просто раньше достойных соперников не было, максимум два дня и победа в кармане. А Кили совсем другое дело, её сломать почти нереально, – невозмутимо пожал я плечами.
– Я тоже участвую! – заявил Кирстон.
Э-э-э, чего?! Не-ет, так дело не пойдёт!
– Раньше всегда был только один участник, а остальные не мешались под ногами, – напомнил я, нахмурившись.
– Ну так это особенный случай. Последний спор перед выпуском, и он должен запомниться на всю жизнь. Или боишься конкуренции, Варис?
Если учесть, что не собирался предпринимать даже малейших попыток соблазнения, естественно!
– И ещё, в этот раз играем не на деньги, – продолжил добивать Окино. – Проигравший...
Выслушав условия, я едва не выдал речь, состоящую из отборного мата, но делать нечего, уже подписался. Да и не мог я поступить иначе. Стоило представить придурочку в объятиях урода Кирстона, в груди что-то противно сжималось. Сам не понимаю, что со мной происходит, но с тех пор как утром подержал Агнес в объятьях, во мне словно что-то зародилось. Такое щемяще-нежное, трепетное и не поддающееся никакому объяснению.
– Согласен. Можешь уже идти готовиться отрабатывать проигрыш, и учти, абы как нам не надо, это должно быть феерическое зрелище! – бросил я с наглой усмешкой, от которой Окино побледнел.
Вот и правильно, пусть боится. Правда, устраивать шоу нам, скорее всего, придётся вместе, ибо я как собака на сене – сам не ам и другим не дам, но я и проиграв смогу обратить всё в свою пользу. А у тебя так получится, Кирстон?
ИТОН.
От того что подписался участвовать в споре на душе скребли кошки. Понятно, что у меня выхода не было, но всё равно противно: опустился до уровня таких подонков, как Кирстон. Да ещё друзья своими осуждающими взглядами подливали масла в огонь. Но больше всего злило то, с какой вселенской скорбью смотрит на меня Рандир, будто я для него умер в тот момент, когда произнёс «согласен». Пожалуй, только Фелисия была на моей стороне, она единственная, кто понял причины такого поступка.