Я так выгибалась и стонала, когда он стал трахать меня то в
одну, то в другую дырочку, наслаждаясь моим телом и моими эмоциями.
К тому же потом он взял пробку и вставил мне в задницу, а сам в это
время имел меня в вагину и повторял, какая у меня славная ебливая
пизденка.
Кончила я от такого воздействия довольно быстро, а вот он совсем
не спешил. Он долго пробовал трахать меня в разных позах, используя
не только член, но и пальцы, и вибратор, унижая и дразня, шлепая
между ног и кусая соски, и в итоге кончил очень бурно и долго мне в
рот.
Потом он взял меня с собой в ванную и приказал лечь на дно. Я
почему-то подумала, что он будет на меня мочиться, но нет! Он
наоборот, приказал мне писать, подставив свою руку под струйку ЗД.
Я делала это впервые сама, мне было немного стыдно, но очень
приятно! И я так хотела, чтобы он выдал ЗД на меня, но не решилась
попросить... А он не стал сам этого делать, хотя знал, что мне это
нравится.
Недолго отдохнув, он спросил меня, что я хочу сейчас: смотреть
кино или иглы. Я выбрала иглы. Я хотела еще боли и крови, зная по
его рассказам, как ему нравится кровь, как он звереет и вздыхает её
запах, как еле сдерживается, чтобы не начать слизывать её с
тела.
Игл было немного, он спросил, куда я их хочу и я выбрала
спину.
Временами было очень больно и я кричала, но у него были очень
уверенные и чёткие движения. И вот прямо с иглами в моей спине он
снова начал трахать меня сзади, пока я не начала трепетать и
практически даже выть от удовольствия и сильных ощущений.
Он наслаждался кровью, выступившей каплями на спине, настолько,
что забыл даже сделать фото. Он перестал быть человеком в этот
момент и скорее был похож на хищника, играющего со своей
добычей.
Но мне было совсем не страшно, и уже не больно, я была просто в
диком возбуждении. И кончила тогда не один раз даже.
Когда он вынул иглы, кровь потекла ещё больше, он почти потерял
над собой контроль. Ещё немного и он впился бы в меня, но схватил
перекись и быстро обрызгал меня, приглушив запах крови и поэтому
почти сразу пришёл в себя, так и не попробовав меня на вкус...
Почему-то он поставил для себя в табу это, доводя себя только до
исступления, но не разрешая себе вкусить крови. Для меня это так и
осталось загадкой — почему? Что его так смущало?