– Удивительно. Оказывается, все предрешено. И
все наши будущие соратники тому не исключение, – Лион вновь зарылся
в мешок
– Откуда они могли знать, что мы туда придем?
Что зайдем в пещеру? Что мы, в конце концов, дадим ему этот чертов
термос? – Лаки недоумевал.
– Это неважно. Важно то, что они вмешиваются в
нашу жизнь. Мне это не нравится… – маг залез в мешок и уже
действительно захрапел.
Эрик радостно сгреб кучу листьев, сделав себе
подушку, и благополучно уснул. Лаки тоже ничего не ждал – он заснул
через несколько минут.
Переминаясь с ноги на ногу, скрипя подошвой по
скользящему паркету, вытирая пот без того уже мокрыми рукавами и
судорожно выпрямляя мятые страницы документов, Миша стоял за
кулисой конференц-зала. Офисные работники, менеджеры, технический
персонал и другие сотрудники «ЛайвКрио» медленно заполняли зал в
ожидании новостей, которые в срочном порядке хотел сообщить
представитель совета директоров Михаил Рогов. Его личный помощник
Егор Кравченко поправлял вечнозеленый галстук шефа, который
«стройнил» его, во что Миша безоговорочно верил. Но движения Егора
были более резкими, не так доброжелательны, как движения обычных
персональных помощников и секретарей. Егор был не просто
помощником, но и другом Миши. Именно поэтому и не скрывал своих
истинных мыслей.
«Люди погибают!» – эту фразу все чаще в
последнее время слышал Миша.
Егор уже несколько месяцев говорил о том, что
необходимо вывести клиентов из криосна – состояния, в котором
тысячи людей находились уже несколько лет. Однако все знали про
одного человека – создателя компании, который написал подробные и
четкие инструкции. Именно им сейчас и следовал
Рогов.
– Надеюсь, ты собираешься сказать всем, что
открываешь капсулы или хотя бы ворота. – повторил Егор начальнику
прямо перед выходом на сцену.
Миша проигнорировал это внешне, хотя в душе
все так же знакомо заболело.
Тяжелыми от страха шагами Михаил вышел к
кафедре, положил текст на тумбу, потянул микрофон чуть-чуть вниз –
к себе – и, совсем тихо прокашлявшись,
начал:
– Приветствую всех, кто собрался сегодня
здесь! – начал он неожиданно уверенно даже для себя, не глядя в
текст. – Сегодня, на девятьсот сорок шестой день нашей изоляции от
внешнего мира, разрушенного ужасной катастрофой, мы все еще не
выходим на поверхность. Наши четкие инструкции совпадают с
прогнозами специалистов, согласно которым выход на поверхность
чреват как единичными проблемами, так и глобальными – в виде потери
кислорода на всей научной станции, а также полного ее разрушения
вследствие разгерметизации. Пока мы не убедимся в том, что это
абсолютно безопасно для тех, кто сейчас населяет базу, то есть для
трех тысяч человек, мы не сможем даже открыть ворота. Такое решение
вынес совет директоров, и я, являясь одним из них, абсолютно
согласен с ним.