Сегодня ещё здесь, в тулонском лагере
мы будем ночевать.
А, когда на фронт повезут?
Повезут. Когда надо будет. Не вашего
ума это дело…
Таков был ответ.
Ну, ладно. Я принялся свой найденный
гвоздь острить – нашлось у меня занятие. Ручку у заточки не стал
мастерить. Найдут её у меня – можно и отговориться, что это просто
гвоздь, пусть и острый, а если у гвоздя тупой конец тряпьем обмотан
будет – эта моя приспособа уже на оружие похожа.
Соседи на меня искоса поглядывали и
завидовали. Каждому хотелось такой гвоздь иметь.
На ужин нам дали опять же, как в
Африке, фасоль, но хоть не с верблюжатиной. У самих французов
сейчас с продуктами питания плохо, нас же, вообще, они кормят по
остаточному принципу.
Даже солдатские котелки нам не
положены. Фасоль эту нам дают в жестяных тазах. Таз – на десять
человек. Садись вокруг него и хлебай. У французских солдат, я это
ещё на фронте видел, котелок на две части делится – под первое и
под второе. Удобно, ничего не скажешь…
Наверное, из-за этой фасоли, ночью
мне африканский сон приснился. Алжирский. Стою я у барака и вижу,
как часовой, покинув свой пост бежит к караульному помещению. Ещё и
орет что-то во весь голос. Что такое? Поднимаю глаза повыше – на
наш лагерь тёмное облако надвигается. Из песка до самого неба.
Момент, и солнца уже не видно, а облако всё больше и больше
становится. Самум! Я поворачиваюсь и тороплюсь в бараке спрятаться,
а ветер сечет меня раскаленным песком. Песок проникает мне под
одежду, попадает в уши, в глаза, хоть я и к самуму спиной нахожусь.
Нет от него никакого спасения. Вбегаю в барак, хватаю своё
полотенце и заматываю себе голову. Хоть как-то дышать после этого
можно. За стенами барака всё свистит, что-то трещит, ломается,
вот-вот крышу нашего барака снесёт. Через щели в стенах в барак
наносит какой-то мусор, стебли сухой травы, песок… Сейчас я этого
не вижу, но самум – не первый раз и после него в бараке требуется
уборка. После самума в моем сне начался ливень. На меня и товарищей
текла вода с давным-давно прохудившейся крыши. Её никто не
ремонтирует – русским рабам и так сойдёт…
Я проснулся.
Дождь шёл, но уже здесь, в Тулоне.
Бил по окнам, барабанил по крыше…
Я полежал немного и снова провалился
в забытье. Даже сам не заметил, как это случилось.
Африка больше мне не приснилась.
Следующее, что привиделось – это Марсель. В последние годы вся моя
жизнь что-то вокруг него вертится…